Мишуков был человеком отнюдь не робким. Он даже любил пошуметь, поспорить при случае, покричать, беззлобно разыграть кого-нибудь. Но тут, в эту минуту, он как бы ощутил сильную оторопь. Вроде как в сумерках на кладбище: знаешь, что бояться нечего, а все равно зубы начинают стучать.
— Слушайте, я ведь вас знаю, — вдруг сказал Мишуков. — Ну-ка, постойте минутку!..
Военрук остановился, скрипнув высокими сапогами. Веки его поднялись, и зеленые зрачки взяли Мишукова на прицел. Потом он нахмурился, видимо досадуя на себя за то, что не может вспомнить, откуда его Мишуков знает.
— Так что, может, на фронте встречались? — спросил он осторожно.
— Нет, не на фронте, — резко сказал Мишуков.
…Случайность — вещь редкая. Но они, эти случайности, все-таки происходят. В этом Мишуков сейчас убедился, встретив того, кого никогда не рассчитывал встретить, и там, где меньше всего рассчитывал найти.
2
До войны это был хороший, хотя и небольшой, городок. В нем было очень много густых садов и зеленых заборов. Небольшой заводик «Металлист», прядильная фабрика и совсем молоденький пединститут. Перед белым вокзальным зданием, на мощеной площади, стоял памятник Ленину. Привалившись к его деревянной ограде, словно ища защиты, ночевали в теплые ночи пассажиры-транзитники: вокзал на ночь запирался.
По городку, звеня, ходил одновагонный трамвай. Начинал он свой забег в поле, где с одной стороны было кладбище с множеством крестов, а с другой — высились чугунные ворота завода «Металлист». Трамвай шел пустошью, поросшей мелкой пахучей ромашкой, выбегал на Московскую улицу, по обеим сторонам которой росли трехобхватные дубы и вязы, почти не пускавшие солнца в окна исполкома и больницы. Но ничья, даже самая ретивая рука не поднималась, чтобы их порубить: деревья эти были ровесниками войны с Наполеоном.
В тридцать девятом году горком комсомола находился на Полевой улице, самой молодой в городе и самой просторной. Еще недавно здесь было чистое поле, росли желтые лютики и высокий малиновый иван-чай. И потом в летнюю пору в раскрытые окна горкома ветер нес запах клевера-кашки и с гудением залетали сытые мохнатые шмели. Зимою на этом же самом поле давался старт всем молодежным лыжным пробегам, на снегу загорались красные флажки.
Володька Мишуков, секретарь комитета комсомола на «Металлисте», пришел в горком как-то вечером в декабре. Он шел через весь город пешком, не желая подавать дурного примера — висеть на подножке трамвая. Тщательно обил валенки, чтобы не запятнать алую ковровую дорожку, и сразу же сунулся к горячей батарее.
