— Ну, я пойду, — сказал он. — В субботу в горкоме встреча с полярниками. Пойдешь? — Вдруг его дернул какой-то бес, и он выпалил: — Лучину своего увидишь.
Сашины глаза синели в сумраке комнаты.
— Я бы пошла… Но, может быть, теперь уж неудобно?
Володька пожал плечами.
— Тут как раз удобно. Ты комсомолка, встречу организует горком. В чем же дело?.. Приходи.
— А ты бы, Вова, не зашел за мной?..
Володькино сердце дрогнуло.
— Зайду… — И, чтобы спрятать волнение, Володька ушел поскорее.
7
Стоял уже конец мая, сладкий от цветения. Густо летал тополиный пух, и от него нельзя было очиститься.
Утром в воскресенье Володька вышел в позеленевший двор и огляделся. На Володьке была новая розовая жесткая ковбойка, и еще он повязал голубой галстук. Ему казалось, что это красиво. В это утро он в первый раз побрился и пах теперь туалетным мылом и одеколоном «Ландыш».
Володька шел и, надувая бритые губы, гнал своим дыханием легкую тополиную пушинку. Она взлетала и снова стремилась прижаться к Володькиным горячим щекам, но он упрямо отгонял ее.
На Крутой улице Володька замедлил шаг и чуть подтянул голубой галстук. Потом его вдруг одолело сомнение, он оглянулся по сторонам, быстро сдернул галстук и спрятал в карман. После этого он взбежал на крыльцо дома, где жила Саша.
Она вышла, одетая в белое платье, которого Володька еще не видел на ней. Оно было ей узко и даже коротко, но, видимо, другого у нее для такого случая не было. Володьке стало немного не по себе, когда он взглянул на Сашину грудь, которая теперь была совсем не такая, как в будничной одежде. Сейчас под реденьким белым батистом это было что-то живое, просящееся наружу.
— Здравствуй, — сказал Володька смущенно. И искоса взглянул опять на Сашину грудь.
Они вышли в палисадник, и из своего окна их увидела старуха Гребенючиха. Она тут же кликнула и Натаньку, сказав ей:
— Глянь-кось, Наталья, на касатиков-то наших!.. Как убрались!
Странно, но Натанька вовсе не ревновала Сашу. И они со старухой не держали на нее сердца за то, что происходило между нею и Гребенюком.
— Березку, что ль, идете рядить? — спросила старуха.
— Какую березку? — удивился Володька.
Саша объяснила ему, что сегодня, оказывается, троицын день и раньше был обычай наряжать березку. Саша сказала еще, что и старухе и Натаньке очень хотелось пойти в церковь, но они боятся Гребенюка, который им это запрещает.
— А моя бабушка пошла, — усмехнулся Володька. — Веник зеленый наломала и пошла. Я и не знал, что какая-то там троица…
