Было о чем тут подумать. Опасны намерения князя Федора, безрассудны. Никак не может забыть князь Федор прежнего удельного своеволия, когда не о России думали, но лишь о своей вотчине. Смирять надобно князя, смирять! Но как смирять? Сместить с воеводства? Поздновато, март уже на дворе, да и всполошатся княжата в Думе, начнут за своего заступаться. А лишняя смута ни к чему. И у рубежей тревожно, и в державе. Удельные князья о старине тоскуют, шепчутся недобро. В Новгород Великий литовские лазутчики змеями заползают, мутят народ. Свои мужики от тягостей боярских ропщут, в воровские ватаги сбиваются – опасно стало на дорогах…
Да и кого посылать вместо Курбского? Своего служилого человека послать – бояре сочтут за умаление чести, а из родовитых кого – чем они лучше князя Федора? Давно ли на уделах все сидели, не отвыкли еще своевольничать…
Сложно, ох как сложно все!
А у кого совета просить? Мало верных людей, а до конца верных по пальцам можно пересчитать. Первый палец загнуть – думный дьяк Федор Васильевич Курицын, друг задушевный, умница, провидец. Но нет его сейчас под рукой, поехал послом к венгерскому королю Матвею Корвину. Второй до конца верный – Данила Васильевич Щеня, Гедиминович [12] в седьмом колене, внучатый брат великокняжеских сыновей, прославленный воевода. Если с большой войной куда посылать – лучше его не сыщешь. Однако для сибирского дела слишком уж прям, нетерпелив, всякий узел норовит мечом разрубить… Дядя Михаил Андреевич Верейский? Верен, конечно, но стар, неповоротлив… Князь Семен Иванович Ряполовский? Муж сей ума нешибкого, что накажешь – исполнит, но от себя не прибавит ничего. В Боярской думе его больше из благодарности держит, чем для пользы: скрывался в малолетстве в вотчине его от злонамеренных Шемякиных слуг [13], он же потом и в Муром отвозил, в безопасное место… Князь Семен Романович Ярославский? Этот Курбским дальняя родня, не ему князя Федора укорачивать… А остальные думные люди в отъезде: кто в посольствах, кто на рубежах, кто наместниками в городах, а кто и просто в вотчины свои отпросились – время зимнее, спокойное.
Как ни перебирай, опять приходится звать дьяка Ивана Волка, младшего Курицына. Смышлен и быстр в решениях дьяк Иван, потому и дел на него навалено невпроворот. Но поворачивается, успевает!
Да-да, пусть займется дьяк Иван еще и сибирским походом! Ему и честь великая, не по породе, с него и спрос же!…
Иван Васильевич позвал дворецкого, распорядился.
