. Тюменские мурзы зачастили в Казань, а казанские – в столицу Ибакову, город Чинги-Тура на сибирской реке Туре. Хан Ибак осмелел, начал прибирать к рукам вогульских
[6] князцев, чьи земли соседствовали с Пермью Великой, новым государевым владением. Неразумный князь вогуличей Асыка будто не понимает, что уготована ему участь тюменского улусника, ходит походами в Двинскую землю и на Каму-реку, разоряет русские пограничные волости. Большие и малые князцы, которые сидят в земляных городках на великой реке Оби, тоже вот-вот под тюменского хана попадут. Замкнется тогда единая враждебная цепь от Волги до Оби, станет душить Россию. Разрубить надобно эту цепь немедля, крепкий клин вколотить между Казанским и Тюменским ханствами, перетянуть на сторону России вогульских, кодских и югорских князей!
Посольствами тут ничего не сделаешь. Дерзость Асыки и Ибака можно смирить только силой. Сибирский поход! Не за драгоценной мягкой рухлядью [7] и не за рыбьим зубом [8] поход, но ради великого дела государева, для береженья рубежей.
Месяц назад известный и опытный воевода князь Федор Семенович Курбский Черный отправился по государеву наказу в Устюг Великий – собирать войско. Иван Васильевич самолично напутствовал воеводу. Велено было князю Федору идти по весне за Камень не разбойными ватагами, как раньше хаживали новгородские ушкуйники, но строгой государевой ратью, без лишнего кровопролития. Князю Федору Курбскому Черному велено было наказать вогульского князя за прошлые разбойные набеги и замириться с ним по всей воле государевой; кодских и югорских князей [9] под руку Москвы подвести; тюменцев попугать, чтобы присмирели, с казанскими недругами не сносились; открыть для русских людей дорогу за Камень.
Дело было задумано великое, для князя Курбского не жалели ни свинца, ни пороха, ни оружия всякого, хотя тревожно было и на других окраинных рубежах. Даже тюфяки [10] и дальнобойные пищали послали князю Федору, сняв с берега Оки и псковских крепостей. И товару много дали, чтобы торговать с вогуличами и мирных князцев одаривать. Великокняжеские гонцы поехали к вологжанам, к вычегжанам, к вымичам и сысоличам с наказом, чтобы по весне были готовы в поход. И в Чердынь, на Каму-реку, что притоками своими за Камень уцепилась, тоже гонец поскакал. Вотчич чердынский Матфей уже ответ прислал: ждет-де, готовится к приему судовой рати и своих людей для похода снаряжает.
Казалось бы, все сделано как подобает, и вдруг…
