- Бей склянки, Пушкин! Обедать пора!
Из рубки тут же, словно ждали, сорвался гудок, покружился над ледоколом и унесся вдаль - от прожорливых чаек, хрупких принцесс и пирогов с вишнями. Василиса, любопытствуя, приложила козырьком ко лбу руку: кого позовет? И увидела, как от горизонта ровным клином движутся навстречу кремовые пятна. Их было много, а, когда моргала, становилось еще больше. И шли они так слаженно – ать, два, - что повариха даже напевать начала: «Наверх вы, товарищи…»
- Медведи!!!
Василиса вздрогнула и оглянулась. Снова сибиряки шутят?
- Медведи!!!
Голос был каким-то странным, как сухая листва, шел ниоткуда и длился, длился, проникая повсюду, закладывая уши. Василиса тряхнула головой, зажмурившись, еще раз глянула на горизонт и ахнула.
Динь-динь-динь. Снеговенок сладко спал и видел деда Мороза. Тот был маленький, намного меньше мешка с подарками, и не тащил его на себе, а залезал верхом и, громко гикнув, съезжал с горы.
Динь-динь-динь. За дедом, то и дело теряя шапку, спешила рыжекосая внучка-великанша. Оступалась и жалобно всхлипывала: «Дедушка!»
Динь-динь-динь. Дед тормозил на полпути, ожидая, хмурился и постукивал узловатым пальцем по странному будильнику. Таких Снеговенок никогда не видел: без цифр, с красной и синей стрелками. Стрелки хулиганили, вертелись как мальки в лунке, и дед Мороз, уже не на шутку рассердясь, стучал по будильнику кулаком.
Динь-динь… Бомм! Задрожав, синяя стрелка уперлась прямо в Снеговенка – и в ту же секунду небо затянулось снеговыми тучами.
Василиса никогда не понимала, почему все говорят, что сирена «воет». Сирена не выла и в этот раз: она причитала.
Сибиряки полосатыми бусинами скользили по тросам вниз и с грохотом съезжали по трапам. Подмигивали, подначивали: «Не дрейфь, Вася!», и Василисе казалось, что она тоже улыбается в ответ. Только губы почему-то были резиновые.
Когда встречный поток иссяк, она ринулась наверх. Тяжело топоча, ворвалась в рубку и, не удержавшись, покатилась в унтах по блестящему полу прямо к иллюминатору. Споткнулась о подвернувшегося радиста и – вот она, силушка русская – чуть не свернула рулевую колонку.
- Товарищ капитан! Мефодий Никитич!
Маленький капитан покачнулся, но на стуле удержался и бинокля из рук не выпустил.
- Василиса, вернись на камбуз. И не смей оттуда носа показывать.
- Да как же, Мефодий Никитич? – отступив от помятой колонки, повариха пригладила волосы. - Что ж я среди кастрюль отсиживаться буду?
