Танец с драконами. Грёзы и пыль | страница 12



Засыпал он всегда с трудом, а на этом корабле почти вовсе не спал — разве что напившись как следует. Снов уж точно не видел, и хорошо: довольно он их навидался за свою недолгую жизнь. Грезил о любви, о справедливости, дружбе и славе. О том, чтобы вырасти большим. Ничего этого ему не видать — и куда же в конце концов отправляются шлюхи?

«Куда все шлюхи отправляются», — было последними словами его отца. Тетива загудела, лорд Тайвин провалился задом в дыру, а Тирион Ланнистер пошел себе куда-то бок о бок с Варисом. Должно быть, он снова слез по двумстам тридцати перекладинам туда, где в жаровне тлели рыжие угли. Этого он не помнил — помнил только звук тетивы и вонь, пошедшую от кишок убитого. Отец даже в миг своей смерти умудрился обосрать сына.

Молча пройдя по лабиринту темных ходов, они вышли где-то у Черноводной. Там Тирион одержал свою прославленную победу и потерял половину носа. Лишь тогда карлик повернулся к евнуху и сказал: «Я убил своего отца». Таким тоном, которым другой уведомил бы, что занозил себе палец.

Мастер над шептунами был одет, как нищенствующий брат, — в побитую молью бурую рясу с капюшоном, скрывавшим его толстые щеки и лысину. «Не надо вам было взбираться по той лестнице», — произнес он с укором.

«Куда все шлюхи отправляются». Тирион предупреждал, чтобы отец не говорил больше этого слова. Не выстрели он, это бы оказалось пустой угрозой. Отец отнял бы у него арбалет, как некогда отнял Тишу. Он уже поднимался, когда Тирион спустил курок.

«Я и Шаю убил», — признался он Варису.

«Вы же знали, что она за сокровище».

«Про нее знал, да. Про него нет».

«Теперь знаете», — заметил, хихикнув, Варис.

Надо было убить и евнуха. Чуть больше крови на руках, подумаешь тоже. Непонятно, что его остановило, — только не благодарность. Варис спас его от палача лишь по приказу Джейме. А тот… нет, о Джейме лучше не думать.

Найдя непочатый мех, Тирион высосал его, как материнскую грудь. Красное стекало по подбородку, пачкая и без того грязный камзол — тот самый, что был на нем и в тюрьме. Палуба качнулась и швырнула Тириона обратно на переборку, когда он встал. То ли шторм, то ли он выпил больше обычного. Он выблевал вино и полежал, гадая, тонет корабль или нет. «Ты мстишь мне, отец? Отец Всевышний сделал тебя своим десницей там наверху?»

— Достойная кара для отцеубийцы, — промолвил он под вой ветра. Нечестно, пожалуй, топить вместе с ним капитана, юнгу и всех матросов, но когда это боги вели себя честно?