Доррит трогает свои волосы.
— Это действительно смотрится ужасно? — шепчет она.
Моя идея с маской печального клоуна уже больше не безобидная шутка, потому что сестре стало по-настоящему грустно. Когда мама впервые заболела, Доррит спросила меня, что будет дальше. Я изобразила на лице улыбку, потому что я где-то прочла, что сокращение отвечающих за улыбку мышц заставляет мозг думать, будто ты счастлив, и посылать радостные импульсы окружающим. «Что бы ни произошло, у нас все будет хорошо», — сказала я тогда Доррит. «Обещаешь?» — «Конечно, Доррит. Вот увидишь».
— Здесь кто-то есть! — кричит Мисси. Мы с Доррит смотрим друг на друга, наша маленькая размолвка забыта. Мы спускаемся вниз — на кухне стоит Себастьян. Он переводит взгляд с моей маски грустного клоуна на розово-голубые волосы Доррит и медленно качает головой.
— Если ты собираешься к Брэдшоу, то тебе нужно быть во всеоружии: здесь можно ожидать чего угодно.
— Не смешно, — говорит Себастьян. На нем черный кожаный пиджак, тот же, что был на нем на вечеринке Тимми Брюстера и тем вечером, когда мы лазили на коровник — когда мы впервые поцеловались.
— Ты всегда носишь этот пиджак? — спрашиваю я, когда Себастьян переключает машину на пониженную передачу перед поворотом на шоссе.
— Тебе не нравится? Я его купил, когда жил в Риме.
Я вдруг чувствую себя так, как будто меня окатило волной. Я была во Флориде, Техасе и везде в Новой Англии, но никогда в Европе. У меня даже нет паспорта. Парень, который жил в Риме, — как романтично это звучит.
— О чем думаешь? — спрашивает Себастьян.
Я думаю, что, возможно, я тебе не понравлюсь, потому что я никогда не была в Европе и я недостаточно опытная.
Но вместо этого я спрашиваю:
— А ты был в Париже?
— Конечно, — отвечает он. — А ты?
— Немного.
— Звучит, как «немного беременна». Ты либо была там, либо нет.
— Я не была там лично. Но это не означает, что я не путешествовала в Париж в моих мечтах.
Он смеется:
— Ты очень странная девушка.
— Спасибо.
Я смотрю в окно, чтобы скрыть улыбку. Мне все равно, что он считает меня странной. Сейчас я просто невероятно счастлива видеть его, и я не спрашиваю, почему он не позвонил и где пропадал. Когда я увидела его да своей кухне, прислонившегося к столешнице, словно он был у себя дома, я притворилась, что это совершенно нормально и нисколько меня не удивляет.
— Я чему-то помешал? — спросил он, как будто о том, что он неожиданно решил объявиться, не было ничего странного.
