К вечеру, когда всё более очевидным становился неуспех и второго дня наступления, Чибисов, до того подгонявший бригады Лизюкова «через его голову», приказал вызвать его на свой КП. Этот вызов застал командира 2 ТК в Большой Верейке, где он отдавал последние распоряжения перед выступлением. Из объяснений командира 27 тбр капитана Лучникова следует, что вызов на КП опергруппы Лизюков получил в 21:00[193]. До Лукино, где располагался КП Чибисова, от Большой Верейки чуть больше 12 километров по прямой и около 18 км по просёлку. Отправившись на КВ (очевидно, из-за раскисших после дождя дорог), Лизюков и Ассоров прибыли на КП Чибисова около 10 часов вечера. Назад, в Большую Верейку, они вернулись только в 7 часов утра[194]. Следовательно, на КП Чибисова они пробыли всю ночь и раннее утро, то есть около 8 часов.
О чём они там говорили? Что обсуждали с Чибисовым? Каким был этот последний в жизни разговор Лизюкова и Ассорова с начальством? Увы, мы не знаем этого точно, в документах этот разговор не отражён, участвовавшие в разговоре и присутствовавшие при нём лица мемуаров не написали. Но, зная накалённую обстановку тех дней, формулировки распоряжений Чибисова Лизюкову и прошлый печальный опыт их взаимоотношений, можно с большой долей вероятности предположить, что на фоне общего неуспеха наступления этот разговор был, мягко говоря, не из приятных.
Но, оставив личные аспекты состоявшейся встречи, возможные обвинения со стороны командующего опергруппой и оправдания командира 2 ТК, попробуем логически воспроизвести оперативную составляющую разговора и информацию, на основании которой в ту ночь могли приниматься решения о дальнейших действиях 2 ТК.
Лизюков к ночи уже знал о том, что часть танкистов 148 тбр вернулась назад из немецкого тыла без танков. В частности, вернулся со своим экипажем начальник штаба 148 тбр майор Михалев. Из его рассказа стало известно о гибели командира бригады подполковника Михайлина и многих других танкистов, а также о том, что все вышедшие в район Каверьи танки 260 тб были там уничтожены ещё утром 22 июля. Но вернувшиеся экипажи ничего не могли сказать о судьбе прорвавшегося дальше, в сторону Медвежьего 89-го танкового батальона.
Нет сомнений, что Лизюков доложил Чибисову о том, что стало ему известно из рассказов вернувшихся танкистов. В свою очередь, рано утром (вероятно, первые сведения об этом поступили от авиачастей ещё накануне) Чибисов получил важную информацию о возможном местонахождении прорвавшегося батальона, которую довёл до Лизюкова.
