Отдавание и принятие помощи — эти действия неотделимы друг от друга волей Небес. Сначала ты этого не понимаешь, но позднее до тебя доходит: «Ага, вот почему Бог послал меня туда именно в тот момент!» Итак, если вдруг перед вами оказывается человек, которому необходима ваша помощь, подумайте о том, что Небеса послали ему вас в качестве помощника, и помогите ему. Если Небеса хотят, чтобы вы помогли ему десять раз, вы не можете помочь лишь пять раз. Если Небеса просят вас помочь десять раз — помогите сто раз! Помогая человеку, будьте готовы в случае необходимости отдать все, что у вас есть.
В Сеуле я впервые попробовал парамток[9]. Это разноцветные и мудрено закрученные рисовые пирожки. Увидев такое лакомство в первый раз, я был восхищен его аппетитным внешним видом. Но когда я откусил кусочек, я обнаружил, что внутри нет никакой начинки — только воздух. И этот воздух щелкнул пузырем у меня во рту.
Это помогло мне увидеть Сеул другими глазами. Уж больно он походил на такой вот воздушный пирог! Теперь я понимаю, почему корейцы называют жителей Сеула скупердяями. Со стороны Сеул кажется городом, где живут богатые и значительные люди. Но в реальности его населяют почти одни бедняки. Под мостом реки Хан жило множество бродяг, одетых в лохмотья. Я приходил к ним в гости, стриг им волосы и беседовал по душам. Беднякам живется очень несладко, и у них в сердце таится неизбывная скорбь. Стоило мне сказать кому-нибудь пару слов, и человек мог тут же разрыдаться. Порой кто-нибудь из них угощал меня рисом, выпрошенным у людей в качестве подаяния. Ладонь с протянутым рисом могла быть сплошь черна от грязи, но я никогда не отказывался от пищи и всегда с радостью принимал ее.
На родине я каждое воскресенье ходил в церковь, и я продолжал это делать в Сеуле. Чаще всего я бывал в церкви Иисуса Мёнсудэ в Хыксокдоне, а также в церкви пятидесятников Собинго, где службы проводились прямо на берегу реки Хан. В морозные зимние дни, когда я шел пешком через реку на службу, подо мной трещал лед. В этой церкви я служил учителем воскресной школы, и детям очень нравились мои уроки. Сейчас я уже далеко не такой шутник, каким был в молодости, но раньше я любил рассказывать забавные истории. Стоило мне заплакать, и дети плакали вместе со мной, а когда я смеялся, они смеялись в ответ. Дети очень любили меня и постоянно ходили за мной по пятам, куда бы я ни шел.
Позади Мёнсудэ есть гора Содал, более известная как гора Тальма. Я частенько забирался на эту гору, садился на большой валун и всю ночь проводил в молитве. И в жару, и в мороз я поднимался на гору и погружался в молитву, не пропуская ни одной ночи. Во время молитвы я обычно не мог сдержаться и начинал рыдать взахлеб — да так, что у меня начинало течь из носа. Я часами молился об откровениях, полученных от Бога. Его слова были словно зашифрованные послания, и я чувствовал, что должен молиться еще глубже. Вспоминая об этом, я вижу, что уже тогда Бог вложил в мою руку ключ, открывающий путь к секретам. Только я еще не мог открыть его, ведь мои молитвы были недостаточно сильны. Я был так поглощен этими мыслями, что ел, не чувствуя вкуса пищи, и ложился спать, когда сна не было ни в одном глазу.
