— Без обезболивания. Действительно — все уже позади…
— Будь по-вашему, — согласилась врач.
Юртаева задвинула выдвижной лоток кровати, предназначенный для приема новорожденного, уселась у распахнутых колен Оленьки и начала шить. Вартик ей ассистировала — подавала салфетки, тампоны и зажатую в зажиме иглу с уже вдетой нитью. Они справились за пару минут.
Данилов тем временем измерил пациентке давление, оценил пульс, выслушал сердечные тоны, осмотрел зрачки и не нашел никаких отклонений.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Превосходно, — попыталась улыбнуться родильница.
— Ничего не беспокоит?
Пациентка закрыла глаза и отрицательно покачала головой.
Наложив два шва, Елена Ивановна обратилась к Данилову с Ирой:
— Спасибо, коллеги, можете отдыхать. Отстояли свое.
«Отстояли, отсидели — какая, к черту, разница», — подумал Данилов, отправляясь в ординаторскую — выпить кофе.
— Как все прошло? — спросил его заведующий отделением анестезиологии.
Общительный и добродушный, Илья Иосифович предпочитал ординаторскую своему крошечному кабинетику.
— Мать нормально, ребенок не очень.
— Совсем плохо?
Данилов пожал плечами. Взяв со своего стола чашку, он дунул в нее, затем бросил внутрь чайный пакетик, налил сверху кипятка и уселся на диван, закинув ногу на ногу.
— Совсем с ума посходили некоторые, — начал Вознесенский.
— Кто именно? — спросил Данилов.
— Как будто не знаешь! — хмыкнул шеф. — Народ продолжает волноваться — кого на «хозяйкино» место посадят. И с каждым днем волна все шире, а дерьмо — все гуще. То Гавреченков сходит с ума, то Гвоздев на что-то надеется. И начмед небось когти точит, даром что в отпуске…
Главному врачу роддома недавно исполнилось шестьдесят три года, и вскоре она должна была уйти со своего поста. Все в больнице гадали: кто займет ее место? Многие сотрудники считали, что «повысят» кого-то из своих, и пытались понять, кого именно. Вознесенский же придерживался противоположного мнения, ожидая, что новый главный врач будет из «варягов»: кем-то посторонним, пришлым.
— И каждый пытается перетянуть меня ка свою сторону. Всю плешь проели! — Шеф звонко шлепнул свободной левой рукой по своей блестящей лысине. — Да еще с намеками, что если, мол, что не так, то заведующим тебе не быть! Если честно — то в гробу я видел это заведование. Я здесь все потерял — и здоровье, и сон, и шевелюру! Уйду в госпиталь ветеранов, меня туда давно зовут заведовать, непременно уйду!
Если верить Илье Иосифовичу, каждое лечебное учреждение Москвы мечтало заполучить его в заведующие отделением анестезиологии и реанимации. Однако он не торопился уходить, сохраняя верность родильному дому, в котором, по его собственному признанию, потерял все, кроме умения радоваться жизни. На потерявшего здоровье энергичный толстяк Вознесенский похож не был. Шевелюра — другое дело, от нее на голове заведующего отделением остался только неширокий венчик полуседых волос.
