Война-light, дефицитный в мирной городской жизни волнующий риск.
Привычка к нечеловеческой скорости задаёт стиль моего поведения и вне автомобиля. Я по инерции и пешком стараюсь двигаться как можно быстрее. Раздражённо обгоняю еле-еле тащащихся по офисной лестнице коллег, расталкивая их флотской поговоркой «по трапам не ходят, а бегают». Не выношу на улице медленно движущихся, к тому же в левом ряду, и перестраивающихся без всяких по-воротников пешеходов. Идя пешком, то и дело дёргаюсь посмотреть в зеркало заднего вида. Мысленно включаю поворотники. Если решаю двигаться медленно — непременно перестраиваюсь в правый ряд. Пытаюсь открыть при помощи брелока сигналки дверь в квартиру.
Теперь я всегда спешу. Стрелка моего тахометра постоянно пляшет возле «красной зоны», иногда в неё заходя. Я не понимаю, как можно не спешить. Время — главная, а если подумать, то единственная подлинная ценность человека. У человека вообще нет ничего, кроме этого жалкого полумиллиона часов. Тратить большее количество времени, когда можно потратить меньшее, — безумное расточительство. Самоубийственная роскошь, куда там «новым русским» из анекдотов.
Говорят, горцев вдали от малой родины угнетают плоские города. Каждый раз, оказываясь в Москве или ином западном городе России, я ищу глазами и выхватываю из потока «наши» машины — не просто японские, а именно праворульные и, значит, ввезённые через наши порты. Я сразу узнаю их, безошибочно отличаю по каким-то неуловимым признакам. Радуюсь им, как встреченным землякам, и они радуются мне тоже. Проходя мимо, стремлюсь потрогать, приласкать. У меня возникает тёплое и даже гордое чувство, как будто я лично причастен к их производству. То же чувство охватывает меня при каждом возвращении во Владивосток, когда я выхожу из здания аэропорта на обширную парковочную площадь, где сплошняком стоят правильные машины. До самого города ещё гнать по трассе полсотни километров, но уже здесь чувствуешь: вернулся домой. Родной ландшафт, родная туманная погода, родные машины. Моё воспалённое зрение сразу успокаивается.
Подумав однажды, что склонность пристёгиваться или не пристёгиваться ремнём безопасности выступает индикатором степени фаталистичности сознания конкретного водителя, я увидел, что машина ставит человека перед рядом важных вопросов, связанных со свободой и ответственностью. Мы соблюдаем правила потому, что это кажется нам целесообразным, или просто потому, что это правила? Возможно, у меня барахлит или начисто отсутствует так называемое правовое сознание, но жизнь всегда шире отстающих от неё норм. Может быть, где-то и возможно следовать каждой букве требований ПДД, не знаю. Личный опыт говорит о том, что слишком часто возникает дилемма «доехать или соблюсти». Поэтому все водители систематически и сознательно нарушают правила дорожного движения. Я не верю, что есть другие водители. В правилах (написанных не «кровью», а людьми, причём довольно посредственными) слишком много положений, верных лишь применительно к идеальным лабораторным условиям.
