Кон слабо улыбнулся.
– Мне все равно, откуда бы ты ни пришла, любимая. Ты – моя Лорел. Моя любовь.
– Но я…
С мучительным трудом он поднял руку и коснулся ее щеки.
– Не имеет значения, где ты была, как долго мы были в разлуке. Мы принадлежим друг другу. А что до того, что ты хотела рассказать мне и чему хотела научить меня: быть может, ты была послана сюда научиться.
– Научиться чему?
Слезы застилали глаза Лорел, сердцу было тесно в груди, Лорел едва могла дышать.
– Может быть, за прошедшие века ты забыла, что значит быть истинно любимой. Возможно, ты вернулась не учить, а учиться самой.
– Но если так, если ты меня истинно любишь, ты не можешь умереть. Ты не можешь меня оставить, когда я обрела твою любовь.
– Увы, я ничего не могу поделать – моя рана смертельна. Но знай одно, – он посмотрел ей прямо в глаза, словно отдавая ей свою силу воли, – такая любовь, как наша, никогда не кончается, даже со смертью. Она живет во все времена.
Лорел больше не могла сдерживать слезы. Они заструились по ее лицу, капая на рубашку.
– Я не могу потерять тебя, когда я только что тебя нашла.
– Я никогда не оставлю тебя, любовь моя. Ты веришь мне?
Лорел вытерла слезы и сжала его руки.
– Но ты не умрешь! Как иначе ты можешь быть со мной? Если ты умрешь…
Лорел не произнесла слов, которые была не в силах выговорить. Она только сумела прошептать:
– Я постараюсь поверить, Конел.
– Ты должна верить. Я всегда буду с тобой, любовь моя. До конца всех времен. И дольше.
Его руки разжались. Глаза его были открыты, но свет в них погас.
Потрясенная Лорел стояла на коленях, держа его руки в своих. Ее слезы капали на его окровавленную грудь.
Не сразу ощутила она чью-то руку на своем плече и, подняв глаза, увидела Фергуса, другой рукой обхватившего за плечи Донована.
– Мы позовем женщин из селения приготовить тело лэрда к похоронам. Они останутся с тобой, тебе нельзя быть сейчас одной, – добавил Фергус мягко.
– Благодарю тебя, Фергус. – Лорел сжала руку Донована.
Мальчик поднес ее руку к губам, прежде чем последовать за дядей.
Когда они вышли, Лорел наклонилась и поцеловала Конела в губы. Они были уже холодны и безответны.
Измученная до последнего, она опустилась на пол рядом с ним и осталась наедине со своим неизбывным горем.
