Взбираясь на гору, старик жалеет, что нет деревьев, в тени которых можно передохнуть. А солнце с каждым днём печёт всё сильнее, путь становится трудней.
В свободное время старик любит почитать. Читает в основном журналы двадцатилетней давности, которые когда-то выписывали, но в то время, кажется, даже не раскрывали, — «Знание — сила», «Юный натуралист». В них старику нравятся статьи и рассказы о лесе, которым их край совсем не богат…
По всем приметам, до старости, до потери жены, герой повести жил, мало что замечая, мало чем интересуясь. Работа на заводе, семейные заботы не располагали к созерцанию, к размышлениям. И вот уже на пороге смерти (а её близость чувствуется) старик словно бы просыпается. Вдруг обращает внимание на свои руки: «Усевшись на диванчик, он несколько минут рассматривал руки, характерно стариковские («характерно» — нехорошо здесь. — Р.С.), с тонкой прозрачной кожей и чётко проступившими синими нитями вен. Неожиданно отчётливо, словно вчера было, вспомнил, как двенадцатилетним подростком рассматривал руки бабушки, прикладывал к ним свои, пухлые, с гладкой кожей. Теперь его руки были в точности такие же». Или замечает, как выглядят семена клёна: «Небольшая, длиной в половину стариковского мизинца, из года в год миллиардами тиражируемая расточительной природой кленовая крылатка казалась творением ювелира-виртуоза. Форму её лопасти, придающей в полёте вращающий момент, словно бы рассчитывал профессор аэродинамики. Противоположный конец лопасти был острым, как иголка: принесённая ветром на новое место, крылатка должна была вонзиться в землю, зимуя, примяться снегом, а весной, разбуженная солнечным теплом и пропитавшаяся талой водой, начать прорастать».
Открытия старик делает, читая журналы, глядя под ноги. Узнаёт, что лес можно вырастить и на камнях, и не только саженцами, но и из семян… Постепенно им завладевает идея засадить семенами клёна и берёзы ту гору, которую он почти каждый день преодолевает, чтобы добраться до садового участка. И вот он начинает эту идею претворять в жизнь.
С одной стороны, подобное развитие сюжета (а оно заявлено уже в названии повести) может вызвать снисходительную улыбку искушённого читателя. Десятки героев русской литературы уже сажали леса, сады — ещё в конце XIX века это занятие стало штампом: почти все литературные герои, желающие «благоустроить землю», додумывались до посадки лесов. (В конце 1980-х — начале 2000-х с ней конкурировала постройка или реставрация церквей, что должно было символизировать духовное возрождение человека.) Но в том, наверное, и проявляется талант писателя, что, беря за основу произведения многократно описанное, изученное предшественниками, то, над чем не раз иронизировали, он находит новые слова, пишет по-новому.
