Аксёнов наконец-то написал «Остров Крым» наоборот. Не капиталистическая идиллия, а социалистическая. Наконец-то Аксёнов показал СССР — сверхдержавой, а Москву — городом праздника».
Книга Шаргунова одновременно и мозаична, и однородна. Он пытается охватить сразу многое, и не только охватить, но и оценить, приспособить к своему пониманию жизнеустройства, расположить на своей шкале ценностей. Часто я хмыкал, читая «Битву за воздух свободы», натыкаясь на несуразицы или детскость, за лаконичностью ощущал недостаток аргументов или непродуманность по тому или иному вопросу. Но в целом рад, что эта книга появилась — сегодня молодому публицисту, политику, литературному критику объединить свои вещи под одной обложкой практически невозможно, их статьи распылены по газетам, журналам, медленно тонут в интернетном болоте. Известность, которую принесли Сергею Шаргунову сначала взлёт в той предвыборной кампании, а затем падение, позволили ему свои статьи (точнее, зафиксированные на бумаге в разных изданиях мысли) собрать. Выпустить в виде книги. Кто-то, почитав, наверняка посмеётся и поизумляется — «глупость какая!», — а для кого-то, уверен, она действительно окажется струёй свежего воздуха в наше душное, тесное время.
Ноябрь 2008 г.
Когда в самом начале 2000-х в литературу входили те прозаики, кого одни назвали новыми реалистами, другие бытовиками (определение Дмитрия Быкова), третьи новыми писателями (по названию серии коллективных сборников, издаваемых Фондом СЭИП), четвёртые — липкинской плеядой (определение Владимира Маканина), благодаря тому, что большинство из них открыли Форумы молодых писателей в Липках, критики общей для их прозы чертой называли предельную, граничащую с человеческим документом, автобиографичность, очерковую манеру письма, лаконичность. И многие выражали сомнение в писательском будущем представителей этой волны, предрекая им скорую исчерпанность, невозможность преодолеть планку дебютных вещей. Пожалуй, единственный, в ком сразу же увидели настоящего художника, был Дмитрий Новиков — его рассказы, и в первую очередь «Муха в янтаре», восхитили и большинство критиков, и мэтров литературного цеха — Владимира Маканина, Андрея Битова, Фазиля Искандера, Андрея Волоса.
Но литературная судьба новых реалистов (можно назвать их иначе, кому как нравится) продолжается. Не исписались ни Сергей Шаргунов, ни Александр Карасёв, ни Денис Гуцко, ни Аркадий Бабченко, после продолжительных пауз появляются в журналах новые повести и рассказы Ильи Кочергина. Хотя принципы их прозы за те шесть-восемь лет, что миновали с их первых выступлений, существенно поменялись. Очерковость всё больше уступает место именно прозе, и это с одной стороны радует — усиливается художественная составляющая произведений, появляется повествовательная широта, растёт мастерство, а с другой огорчает — слабеет эмоциональный накал, меньше отображения реальной, живой жизни. Уже и не отображение её, а — отражение, пропущенное сквозь пресловутый магический кристалл…
