Благодаря нашим шатаниям произошли мои знакомства с ребятами, которые стали моими друзьями или по крайней мере приятелями:
Сергей Гайноченко (Серёга Анархист), тридцатилетний живописец и революционер, он целые дни проводил за чтением книг об оружии и журналов вроде «Солдат удачи», ходил обычно в солдатской шинели и чёрном берете с приколотым вместо кокарды знаком «Гвардия». Два раза в год (1 мая и 7 ноября) Анархист выводил горстку соратников на площадь Ленина, где они стояли под чёрным флагом напротив многочисленного митинга коммунистов. Случались драки… Олег Шолин — студент пединститута, барабанщик, игравший в разных рок-группах лет с двенадцати, знаток истории, вообще человек интеллигентный, но и, как большинство молодёжи начала 90-х, безвольный, неприкаянный, пьющий… Сергей Утёмов — Сёя — лидер панковской группы «Ханни» — шумный, подвижный, весёлый, напоминающий Буратино… Лёша Полежаев — хиппарь, очень похожий на девушку, сочиняющий песни под Янку Дягилеву, бросивший школу классе в восьмом и путешествующий месяцами по стране, возвращающийся с руками, увешанными феньками и с поникшей от десятков ксивников шеей — подарков хиппи, кажется, со всех городов России… Женя Шумский (Пепел) — его группа «Аномальное Фи» была в то время сильнейшей, чуть ли не культовой, в Абакане, а Пепла считали самым забубённым алкоголиком и беспредельщиком и в то же время умницей… И ещё много ребят, имена которых мной забылись, остались только прозвища: Юха, Талана, Штекер, Ящер, Ларсон, Кара, Джин, Жлобсон… И за каждым прозвищем — образ яркого человека.
Все эти люди жили бешеной жизнью, состоящей из квартирных или «Рамповских» концертов, многочисленных пьянок, происходящих чаще всего в подъездах, брожений по улицам Абакана. И разговоров на новые и важные тогда темы — о трансе, буддизме, Генри Миллере, «Гражданской Обороне»… Казалось, что все они вот-вот выдохнутся и упадут замертво или сойдут с ума. Три-четыре дня я проводил с ними, как рыба в воде, а потом чувствовал, что необходимо отдышаться, и уезжал к родителям в деревню под Минусинском, жил там с неделю, набирался сил.
Удивительней всего было то, что ребята ещё что-то успевали делать. Анархист непонятно когда (вроде бы он вечно пил и беседовал) красил картины, от Оттыча я постоянно слышал новые стихи, миниатюры, слушал его новые синтезаторные композиции; Пепел записывал альбом на профессиональной студии, Шолин поражал своими познаниями в литературе, истории… Пьянки и общение, жизнь на грани гибели помогали им работать, заниматься творчеством. И Ванька Бурковский до поры до времени находился в этой тусовке, как в необходимом, единственном из возможных мире.
