К первой книге Сергей охладел, и она вскоре потерялась. Осталась только вторая. С ней он не расставался лет до десяти, но уже боялся взывать к существам идеальной материи. Он страшился, что ему снова не ответят. Сергею хотелось оставить иллюзии, что «Всевысший мир», так он назвал его в своих мечтаниях, для него не потерян навсегда, поэтому он не молился о переходе в него, чтобы не разочароваться окончательно.
Вторая книга до сих пор хранилась у его родителей, наверное где-то на антресолях. А первую Сергей напрасно забыл, он не знал самого главного: на самом деле ребенком в ту ночь он побывал в Всевысшем мире, но просто не помнил этого. Так было нужно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОГО СНА, В КОТОРОМ ГОЛОСА ВЫНОСЯТ ПРИГОВОР
Красивый женский голос сказал:
— Она не сможет дать ему того, что он хочет. Он же даст ей то, что хочет она, но на время.
— Предлагаю помочь им! — весело воскликнул мужчина.
— Как? — Женщина не обратила внимания на его шутливый тон.
— Не вмешаемся и поможем этим!
— Это не по правилам, — заметил гермафродит.
— Зато интересно! — ответил мужской голос.
— Мне так не интересно, — сказала женщина, — пусть она лучше обретет свое счастье!
— Так и будет! Пусть она станет чудовищем! — радостно откликнулось оно.
— Ну вы даете, бабы! Стервы! Лень с вами спорить…
— Это мой приговор! — сказала женщина.
— Это мой приговор! — произнесло оно с какой-то мерзкой радостью в голосе.
— Ну пусть будет… Всё равно мой голос ничего не поменяет… Это ваш приговор.
— Злые духи боятся любви… — успокаивающе проговорил кто-то четвертый, и его слышал только Сергей.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ НОВИКОВСКИЙ И ЗЛЫДЕНЬ В КИШКАХ
Максим и Хлоя стояли на перроне Ярославского вокзала, оба угрюмые и как будто полумертвые. Сторонний наблюдатель мог подумать, что парень и девушка ждут поезд, под который сговорились броситься. Макс то и дело посматривал на пыльную и жалкую, как ему казалось, надпись: «Добро пожаловать в Москву!» Он хотел сказать Хлое о том, что ему грустно стоять вот так на полупустом перроне, но не успел. В его животе раздалось протяжное урчание, и снова зашевелилось ОНО.
ТО, ЧЕГО ОН БОЯЛСЯ, начиналось снова.
Слова расслышал только он. Злыдень из его нутра говорил:
— Максим Новиковский, я проснулся! Дай мне есть!
Мужчине хотелось завыть от горя. Снова этот маленький проглот с острыми, как иглы, зубами будет терзать внутренности, а потом частичка злобного сознания войдет в рассудок Новиковского и тот станет говорить и творить пошлости, подчиняясь воле существа. Макс не мог понять: здоров ли, болен ли. Порой он думал, что стал шизофреником, а Злыдень — это выдумка больного сознания, но неужели галлюцинация может быть такой явной? Он приходил к выводу, что вряд ли.
