— А вот и Артюр! — воскликнула Шан, устремляясь навстречу таинственному визитеру с серебристыми висками. Она осторожно сняла с него плащ и шляпу и звонко поцеловала.
Ладзано удалился в направлении кабинета Орсони.
— Сейчас начнется вечер поэзии, — тихо произнес он у двери. — Ждут только вас…
Кастри откланялся. Надевая плащ в вестибюле, он задержал взгляд на вешалке — накидки и шляпы не было, когда он заходил. Кому бы это могло принадлежать? За закрытой небесно-голубой дверью зала приемов слышался мужской голос, читавший сонет Рембо, и голос этот — Кастри мог поклясться — был ему знаком. Разговор с Орсони оказался жестким. Кастри уходил с чувством уверенности в решении проблемы и осознанием, что ему предстоит тягостный разговор со своим штабом. Решительно жизнь перестает плавно течь, когда начинаешь играть с огнем. Чувство любопытства к незнакомцу притупилось, на смену пришла перспектива трудных испытаний, ожидавших его в понедельник во «Франс-Атом».
Все читали великолепно. Но Артюр участвовал в игре без видимой охоты. Присутствующие женщины буквально пожирали его глазами. И хотя Шан была его признанной любовницей, молодая бирманка, щедрая на ласки, старалась превратить большую часть этих утонченных вечеров в место свиданий, когда парочки уединялись в богатых комнатах дома номер 96, объединялись, разъединялись, менялись по своей прихоти. Но пока было рано для плотских наслаждений, и гости оттягивали этот момент, разжигая в себе желание.
Воспользовавшись паузой, Орсони увлек Артюра и Ладзано в свой кабинет, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию. Говорил в основном Орсони, Артюр больше слушал. Несмотря на свою театральную внешность, он был не их тех, кто кидает слова на ветер. Ладзано не сводил с него глаз и всякий раз улыбался, встречая ищущий одобрения взгляд Артюра. Но как только тот отворачивался, глаза Ладзано становились холодными и недобрыми, будто смотрели на вестника несчастий. Они налили себе виски, потом углубились в какие-то сложные расчеты — речь шла о компенсационных счетах, тройных операциях и фирмах — прикрытиях, которым они уже подбирали названия, словно родители, выбирающие имя будущему ребенку.
— А вам известно, что Рембо был помешан на ребусах и анаграммах? — неожиданно спросил Артюр. — Вот вам пример: по слухам, один молодой человек вернулся из Харара >{5} с восемью килограммами золота, зашитыми в поясе. Заметьте, что первая буква города >{6}
