— Соизвольте пройти со мной, месье.
Они спустились по прямой длинной лестнице, слабо освещенной голыми лампочками. Мужчина в белом открыл камеру и толкнул толстую дверь в просторное холодное помещение. Одна стена была занята стеллажом с большими выдвижными ящиками.
— Меня зовут доктор Диало, — представился африканец. — Я не осматривал вашего друга, но знаю, что он умер от многочисленных ожогов.
Натански не ответил, Диало взялся за ручку одного ящика и быстрым движением выкатил его из ячейки. На лице мертвеца не было следов ожогов. Будто невзначай наклонившись к голове, следователь заметил четкий кровоподтек, похожий на след от удара по затылку. Кровь запеклась, даже волосы не могли скрыть следа от удара. Но особенно поразило Натански наличие черной пеньковой веревки вокруг шеи покойника. Доктора Диало это тоже, кажется, удивило, но он не подал вида. Когда следователь потребовал объяснений, его собеседник недоуменно раскрыл глаза, взял в руки веревку и озадаченно осмотрел ее.
Натански воспользовался этим моментом и небрежно спросил, нельзя ли увидеться с судмедэкспертом. Доктор Диало, секунду поколебавшись, пригласил последовать его за собой. Они поднялись этажом выше и оказались в секретариате института.
— Присаживайтесь, — пригласил африканец.
Натански устроился на небольшом кожаном канапе, а доктор Диало в это время вынимал и вставлял обратно каталожные ящички. Подошел он к нему с огорченным видом.
— Теперь я вспомнил: досье было передано вашим властям. У нас ничего не осталось, кроме регистрационной карточки. Но в ней нет ничего особенного.
— А в ней говорится о той черной веревке?
— Ни слова, месье. Это просто какая-то загадка, — ответил доктор Диало; глаза его бегали, словно он столкнулся с какой-то магией, доступной лишь белым, в которую не желал вмешиваться.
Следователь Натански велел шоферу ехать в отель. Там он немного передохнул, одновременно размышляя об увиденном. Вспомнив о словах Ориан, он решил не обращаться в посольство Франции. Там могли работать люди, готовые на все, чтобы помешать раскрыть правду. Он вытянулся на кровати, жара погрузила его в полусон, и сквозь дрему он услышал скользящий звук со стороны двери. Он не встал — полет в самолете и малоприятное посещение морга измотали его. Спал он недолго: образы, занимающие его мозг, были ужасны: деформированное лицо Леклерка перемежалось с лицом собственного отца, и Ален бессознательно боролся с глубоким сном, который полностью отдал бы его во власть демонического кошмара.
