— То есть дагеротип? — спросила Фиби уже не с такой холодностью, как прежде, потому что, несмотря на все предубеждения, ее молодость тянулась к его молодости. — Я не очень люблю этого рода портреты: они всегда так сухи и угрюмы; кроме того, в них нельзя всмотреться — они беспрестанно ускользают от глаз. Они знают, видно, как они непривлекательны, и потому стараются избежать наблюдения.
— Если вы мне позволите, — сказал художник, глядя на Фиби, — я произведу опыт, чтобы понять, в самом ли деле дагеротип умаляет красоту прелестного лица. Но в том, что вы сказали, есть истина. По большей части мои портреты выглядят довольно угрюмо, однако, я думаю, это потому, что так выглядят и сами оригиналы. Солнце одарено удивительной проницательностью. Его лучи обнажают истинный характер человека с абсолютной верностью, что не способен сделать ни один художник, даже если он и открыл этот характер. По крайней мере в моем скромном искусстве нет лести. Вот, например, портрет, который я снимал и переснимал несколько раз, но всегда с одинаковым результатом. В жизни оригинал этого портрета производит совсем иное впечатление, и выражение его лица кажется другим. Мне было бы приятно узнать ваше суждение о характере этого человека.
Он подал ей дагеротип — миниатюру в сафьяновом футляре. Фиби едва взглянула на портрет и сразу вернула его назад.
— Я знаю это лицо, — сказала она. — Его суровые глаза преследовали меня целый день. Это мой предок пуританин, что висит там, в комнате. Вероятно, вы нашли средство скопировать портрет без его черного бархатного плаща и серой бороды и нарядить его вместо этого в новомодный фрак и галстук. Не скажу, однако, что он стал привлекательнее от этих перемен.
— Вы бы нашли еще некоторое различие, если бы посмотрели на него подольше, — сказал Холгрейв со смехом, но пораженный, по-видимому, словами девушки. — Могу уверить вас, что это лицо нашего с вами современника, и весьма вероятно, что вы встретите его здесь. Заметьте, что оригинал, по мнению общества и, насколько я знаю, самых близких своих друзей, обладает чрезвычайно приятной физиономией, выражающей добродушие, откровенность, веселость и другие прекрасные качества в этом роде. А солнце, как видите, рассказывает о нем совершенно иного рода историю и не хочет от нее отказаться, несмотря на мои неоднократные попытки заставить его говорить другое. Оно представляет нам его человеком фальшивым, хитрым, черствым, повелительным, а внутри холодным как лед. Взгляните на эти глаза: согласились ли бы вы ввериться этому человеку; на этот рот: улыбался ли он когда-нибудь? А посмотрели бы вы на благосклонную улыбку оригинала! Это тем досаднее, что он играет довольно важную роль в общественных делах и портрет этот предназначен для гравюры.
