— Уезжаешь? А ты же вроде говорила, что на неделю к нам…
— Хочешь, чтобы я осталась? — Мура не удержалась от того, чтобы немного не помучить его напоследок.
Кирка испуганно замахал руками:
— Что ты, что ты… У тебя же столько работы! Мура приняла к сведению такое двуличие, и в ее тонкой писательской душе все всколыхнулось: из-за этого-то гада она собиралась пуститься в опасные авантюры с поисками двойника! Стоил ли он того? Однозначный ответ напрашивался сам собой. Тут Мура взглянула на Викулю и подумала, что если и пожертвует собой, то только ради нее. Утвердившись в этом ответственном решении, она вздохнула и принялась демонстративно собираться.
Вредный Кирка неожиданно расчувствовался:
— Так ты прямо сразу? Хоть пообедай с нами, а потом я тебя отвезу…
— У тебя же голова болит, — мстительно напомнила ему Мура.
— Ну… она уже проходит. — Видно, Кирка так напрашивался в личные шоферы совсем неспроста — желал убедиться, что Мура и впрямь убралась восвояси.
Мура посмотрела на Кирку с мнимым сочувствием и заметила:
— Нет, вид у тебя все-таки не очень здоровый, по-моему, тебе нужно отлежаться. Что касается обеда, то я бы не отказалась, а то пока доберусь, пока чего-нибудь сварганю… Так и быть — уговорили.
— Вот и хорошо, — обрадовалась Викуля и двинулась на кухню разворачивать свою скатерть-самобранку.
Мура присоединилась к ней. Больной Кирка заковылял сзади, замечая на ходу:
— Что-то и у меня аппетит разыгрался. Вот что значит на поправку пошел.
Мура едва сдерживалась: на поправку он, видите ли, пошел, маньяк несчастный!
За столом Кирка и вовсе распоясался, балагурил, сыпал анекдотами и даже мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик, и это при том, что его «вокал» вызывал у Муры живые ассоциации с лязганьем строительной лебедки. Мура сдержала себя, хотя ее оскорбленный в лучших чувствах музыкальный слух взывал к отмщению, и тихонько наступила под столом на ногу подруги. Это был заранее условленный сигнал.
Вика встрепенулась и начала свою «партию», довольно искусно сведя непринужденную обеденную беседу к воспоминаниям детства. Точнее, к воспоминаниям Киркиного детства.
— Кир, помнишь, как ты мне про своего отца рассказывал… Ну как он пользовался бешеным успехом у женщин…
— А, ты про это? — Кирка, не подозревавший о тайном сговоре, продолжал благодушествовать:
— Да, папаня мой, царство ему небесное, мужик был видный, ничего не скажешь. А с другой стороны, годы были послевоенные, сильного пола не хватало, а тут один мужчина в педколлективе, к тому же физкультурник. Мама всегда говорила, что отвоевала его в жесткой конкурентной борьбе.
