. Радовалась, что именно такого человека послала мне дорога, и варила на привалах еду. Задавала вопросы, и Гран всегда обстоятельно на них отвечал.
Только на один вопрос не отвечал Гран: куда и зачем мы идём. И почему-то от этого росло и зрело во мне чувство, что иду я не просто так, но у него давно уже есть на всё планы.
Ты поднимаешь руку и щуришь глаза. И если бы, если бы, если бы только мне знать, что видишь ты в этот миг, приятель, когда глядишь на дорогу и ловишь блики лобового стекла.
То ехали, то стояли. Сначала больше стояли. Москва держала и не хотела отпускать. Мы зевали, обернувшись к потоку, глядя в сторону столицы, а путь наш лежал за спиной и не спешил принимать нас. Мы были как камни в тугой рогатке, и кто-то никак не мог оттянуть резинку, чтобы выстрелить нами на Восток.
Мы ещё не знали друг друга. Изучали и приглядывались, что ожидать нам друг от друга и что мы друг для друга значим, а также каков у каждого из нас талант, особый талант к общению с дорогой.
Вечером прошли Шацк. Последние, кто остановился, были греки в чёрном старом ауди с иностранными номерами. Они с трудом объяснили нам, что им нужны русские деньги, и предложили купить золотое кольцо. Мы с трудом объяснили им, что денег у нас нет, а кольцо нам не нужно. Греки уехали расстроенные, мы остались удивлённые: неужели по нам совсем неясно, зачем мы на дороге?
— Ну что, для первого дня неплохо, — сказал Гран, уже оглядывая окрестности и прикидывая, где будем ночевать. — Москва — большой магнит, от такого не сразу оторвёшься.
Весь день тихое раздражение копилось во мне. Гран не был тому причиной, ибо я продолжала верить своей судьбе, столкнувшей меня с ним. Но ситуация, когда мы неподъёмные, угловатые, никак не можем сдвинуться с места — эта ситуация делала меня колючей и злобной.
— Всё дело в нашем НАМЕРЕНИИ, — говорил Гран. Он произносил это слово так, будто оно принадлежало другому языку. Он говорил это весь день. А ещё смотрел на меня и оценивал, слишком явно оценивал, а я всеми силами стремилась показать, что тоже не новичок на дороге и знаю, как это делается.
Я тянула руку и тянулась сама к каждой машине, но выглядела как пугало, отчего-то воткнутое в обочину.
Дошло до того, что Гран поинтересовался, как я отнесусь к тому, чтоб нам разделиться в случае необходимости.
— Резко отрицательно, — буркнула я и с тоской вспомнила о Сорокине, с которым мы уже разделились: он бы мне такого не предложил. Но с другой стороны, с ним я сама не пошла. Гран только пожал плечами.
