Индивидуальный проект всегда индивидуальный риск. На ответственности самого автора. Раньше, когда речь шла о направлениях, то неуспех одного из участников компенсировался успехом другого, а репутационный доход и литературный капитал принадлежали всему направлению. Сейчас не так.
Литературная ситуация сегодня как никогда осколочна и персонифицирована. Поэтому никак нельзя говорить о смерти литературы, о ее сумерках, закате или рассвете. Все эти стадии проходят сейчас одновременно. Кто-то рождается, кто-то умирает в литературе, рядом с литературой. Что-то у нее сейчас, именно сейчас, отпадает, отмирает, разлагается. Смердит. И на этом навозе (или рядом с ним) вырастает гиацинт. Или нарцисс. Стена нарциссов. Вдруг. Никто предсказать не мог, что на грани XXI века начнет бурно всходить поколение двадцати с небольшим летних. Которым не нужны никакие придуманные для них (за них?) стратегии. И которые вот дела-то! печатаются и в «толстяках».
Что-то вдруг актуализируется из, казалось бы, погибшего давно и навсегда. Просто в литературе окончательная смерть бывает у того, кто в литературе и не был. Так, пустили на минуточку по недоразумению. Живое, живым, о живом: есть и будет. Неживое, неживым, о неживом: тоже есть и будет всегда.
Пустыми мне представляются последние тексты стилистически одаренного изумительными мимикрийными способностями В. Сорокина. Все последние, а также предпоследние тексты изо всех сил раскручивающего сам себя (очень старается см. хотя бы «Огонек») Вик. Ерофеева наводят уныние. Странны мне и рассуждения В. Аксенова о гибели романа. Какая гибель! Оттого, что у Аксенова соткался неудачный роман «Кесарево свечение» и его отвергло издательство «Рэндом Хауз», которое издало «Новый сладостный стиль»?
Долго ли мы свои собственные проблемы будем выдавать за смерть самой литературы? Значит, если у N импотенция, так никто и не…!?
А другие «живые классики»? Пересыпающие слова из одной книжки в другую? Чего сказать-то хотел, зачем издавал? Не ведаем. Но: есть рынок, и, пока будут покупать, до тех пор будут и издавать эту интеллектуальную литературу, которую на самом деле сочинил Пушкин.
И потом: ведь и у певцов пропадает голос. И они уходят со сцепы — в консерваторию, преподавать. Зачем петь? Ходи! Но они всё поют…
Кстати, заметила: никто из поколения до 50 лет ни о какой смерти литературы (или отдельных ее жанров) не говорит. Потому что есть такая вещь, как биологическая жизнь таланта. Она не у всех одинакова — как и протяженность жизни вообще.
