Он обошел загон гипронов. Сумерки уже сменялись ночью, но заходящее солнце еще освещало верхушки деревьев. Поднялся ветер, и Корсон вздрогнул от холода. Он впервые понял смехотворность своей гражданской одежды. Охраннику, конечно, трудно было признать в нем офицера. Сейчас Корсон жалел, что снял и уничтожил свой мундир. Хотя он не был похож на мундиры людей Верана, ему сейчас не помешал бы более воинственный вид. Он улыбнулся сам себе — недолго же он ходил демобилизованным. Всего сорок восемь часов. Может, Веран послан ему судьбой? Корсон явно был нужен ему для единственного дела, которое знал, — солдатской службы. На риск можно было не обращать внимания. Опасность была везде: в лесу, где бродила Бестия, и в космосе, где он, Корсон, был военным преступником, поставленным вне закона. С тем же успехом он мог окончить свои дни вместе с командой “Архимеда”.
Корсон подумал об Антонелле и поморщился. Верно говорили солдатам, чтобы они держались подальше от настоящих женщин и не проводили с ними больше нескольких минут. Из-за них все усложняется, а ситуация и так достаточно сложна.
И все же, он не мог бросить ее на произвол судьбы. Корсон сжал кулаки На фоне темного леса провод ограждения горел красным огнем. О побеге нечего было и думать.
— Я возвращаюсь, — сказал он в пустоту.
Солдат двинулся следом за ним.
Едва заснув, он оказался на Земле. Он бежал подземным коридором меж бетонных стен, а над головой была километровая толща. Глаза слепил свет неоновой змеи. Все тело сотрясалось отзвуками ядерных взрывов, бушующих на поверхности. Бомбы бросали со слишком большого расстояния, никуда особо не целясь. Их выпускали с орбиты Плутона урианские корабли. Девять десятых из них перехватывались еще за пределами земной атмосферы. Некоторые не тормозили, входя в атмосферу, и сгорали, не успев взорваться. Четыре пятых из тех, что достигали поверхности Земли, падали в море, не причиняя никаких разрушений. Всего одна или две из сотни попадали в континент, однако трюмы урианских кораблей, похоже, были бездонными. Впервые сама Земля подвергалась бомбардировке, и наверху, по эту сторону планеты, был ад.
Разумеется, там никого не осталось. Те, кто не нашел себе места в убежищах, то есть большинство, погибли в первые же секунды атаки. На бегу он машинально повторял цифру потерь: по крайней мере двести миллионов убитых. За десять секунд.
Он не знал, куда бежит, просто не мог остановиться, не мог даже замедлить движение. Ноги сами выбрасывались вперед, словно поршни какой-то машины. Он бежал, вытянув руки, будто через мгновение должен был врезаться в стену. Но подземный коридор был не менее двадцати километров длиной. Взрывы ударяли все чаще, и Корсону показалось, что они — только эхо его топота. Кто-то гнался за ним…
