Мира имела по крайней мере двух близких людей: Михаила Гришина и Кирилла Чадаева.
Но, видимо, они не стали главным смыслом ее жизни.
Это должно было случится еще задолго до того, как сама жизнь исчерпалась. Еще тогда, когда от девочки отказались родители. Когда любовь и надежды были обмануты, и собственный парень «посадил» ее на иглу (что в последующие годы, вероятно, и являлось единственной целью существования). Когда сделали ее неимоверную красоту легкой, вседоступной добычей. В результате чего, свои недолгие годы она провела в беспросветных муках, которые не выразить словами, не объяснить ни одному человеку.
Когда вся жизнь – одна непрекращаемая боль, о чем еще допустимо думать?
Девушка не нашла своего места под солнцем, поэтому не собиралась больше под ним оставаться. И не случись этого убийства, она бы все равно что-нибудь придумала. Рано или поздно ее бы уничтожил наркотик, заражение крови или СПИД.
* * *
Я понимаю, о чем думает сейчас обычный человек, которому, к счастью, никогда не приходилось переживать ничего подобного.
Понимаю и того, кто достойно перенес свою беду, нашел силы подняться и идти дальше.
Как понимаю и тех, кто продолжает носить свою боль в сердце, боясь при этом оставаться наедине сам с собою.
Я понимала и Миру, которая достигла желаемого.
* * *
О смерти всегда думать страшно, в особенности, о подобной. Не приведи Господь допустить даже слабую мысль о вселенском грехе, преступлении против природы, тебя родившей.
Но, как видим, случается и такое, что боль затмевает все крики совести и разума, и тогда уже страшнее нет ничего, чем понимание, что все так и будет продолжаться.
Потому что никогда роза не расцветет в темном затхлом подвале! Никогда человек не обретет жажду жизни без смысла существования!
* * *
Тут же напрашивалось еще одно умозаключение: ее новая любовь не исцелила многострадальную душу девушки, не погасила пламени разочарований?
Пусть я и не смела так рассуждать. Чужая душа – самый глубокий колодец, нам никогда не узнать, что там на дне – гниль или алмазы. Можно лишь догадываться, исходя их разных принципов. А догадки – чаще всего ошибочны.
Ведь та же любовь могла сыграть решающую роль. Страх не дать любимому человеку заслуженного счастья, непримиримое чувство вины от того, что можешь только обременить его, оскорбить, очернить и его душу также.
Мне стало безгранично жаль эту девочку, заплатившую столь высокий оброк за несбывшиеся надежды, и, кажется, я собственнолично ощутила ее боль.
