Рыскаю вокруг, нагнетая свою ярость, возбуждая аппетит, доводя себя до крайности, до невыносимой боли. И наслаждаюсь напряженной тишиной, затаенной там, за дверью…
И только через какое-то время, отойдя от сарая чуть поодаль, прячусь в кустах и наконец даю себе решительную команду ВПЕРЕД! – и с треском, с одержимостью врываюсь в середину, снося двери лбом.
Гигантские крысы размером с поросят разметаются в стороны, издавая непереносимый, высокочастотный визг, от чего я вскакиваю на дыбы от неконтролируемого бешенства, хватаю крыс клыками, раздираю извивающиеся тела на куски, чувствуя хруст костей, рвущуюся плоть и лопающуюся шкуру; ощущаю вкус крови – горячей и густой, вливающуюся в пасть, стекающей обильной струей по лохматой морде.
Работаю быстро и точно – рву и полосую, выплевывая туши одну за другой.
Никто не спрячется!
Никто не сбежит!
Нет спасения ни одной твари!
Жертва осталась одна.
Забилась в угол, сжалась, смотрела на меня обреченными потухшими пузырьками.
Я неспешно приблизилась к ней, принюхалась… и сделала последний прыжок.
Шерсть слиплась от крови, все вокруг забрызгано, на земле валялись разодранные тушки, крысиные морды, но было тихо и спокойно.
Я чувствовала себя чертовски уставшей и довольной.
Вскинув морду вверх, громко и протяжно завыла…
В этот же миг яркая вспышка света показалась в большом окне сарая и ненадолго ослепила. Я услышала Голос, зовущий меня из леса, и сразу же почувствовала себя нежным ласковым щенком.
Медленно вышла из сарая и тяжелой неуклюжей походкой пошагала на зов, в чащу леса…
– Мира, – звал неопределенный Голос, не то женский, не то мужской. – Мира – звал он снова и снова.
И я продолжала идти навстречу неизвестного, влекущего… так никого и не видя впереди.
– Мира, Мира…
Я проснулась, пребывая в странном, почти бессознательном состоянии, с трудом ориентируясь в собственной гостиной.
– Мира? – прошептала непонимающе. – Почему Мира?..
* * *
Наличие таких снов кого-нибудь другого могло бы удивить и напугать.
Быть может, лучше совсем не видеть снов. Я по-доброму завидовала тем людям, которые спят спокойно, ничем не заботясь хотя бы во сне.
Говорят, без сновидений спят лишь те, у кого нет ни совести, ни чувства вины. Интересно – это правда?
Но разве это не патология?
А что, собственно, не патология в этой жизни?
Нет совести – плохо. Есть совесть – тоже ничего хорошего.
И, как утверждает мой отец – психотерапевт со стажем – абсолютно здоровой психики не существует.
