— Тебе чего, дядя?
— Гы-ы… Ничаво! — Фофан лыбился и озирался, ища поддержки.
Никто, однако, не засмеялся, только паренек, танцевавший рядом, строго осведомился:
— Ты что, дебил, «колес» наглотался? Вальты пошли?
Вовка опешил:
— Ты это кому… «вальты»?!
Паренек нахмурился:
— Тебе, придурок! Давай, шаркай отсюда.
Еще несколько ребят заинтересовались происходящим:
— Кто это, Игорек?
— Да хрен его знает… — Игорек недобро усмехнулся. — Быкует, плесень…
— Откуда он вылез?.. Эй, дед, ты с какой помойки?
Фофан задохнулся от бешенства:
— Что?! С помойки?!! Ах ты, сучок… — он занес для удара свой огромный кулак, но… перед носом его мелькнула белая кроссовка, и свет для Вовки померк. Как ему на всякий случай добавили, он уже не почувствовал… Игорек склонился над распростертой тушей:
— И что с ним делать?..
— В туалет отволочь.
Когда сознание вернулось к Вовке, он снова услышал эту дурацкую музыку. Только теперь ее татаканье звучало приглушенно и смешивалось со звуками сортира. Он открыл глаза и увидел парней, перешагивавших через него, как через падаль. Парни входили в уборную, подергиваясь в танцевальном ритме, пускали в писсуары крепкие молодые струи, деловито пердели и удалялись, едва скользнув взглядом по лежащему Фофану. Он заворочался и сел на грязном кафеле. Голова его болела, челюсти не сходились одна с другой. В таком положении он в своей жизни точно еще не бывал — Вовке сделалось почти смешно. «Надо же — ногой двинул! Как лошадь копытом…» Держась за стенку, он поднялся и стал искать выход со злосчастной дискотеки.
Пошатываясь, Вовка брел домой, время от времени трогая сотрясенную башку и продолжая удивляться: «Во, блин, двинул — как лошадь!» Добравшись до кровати, он рухнул в нее и забылся, словно заблудился в зеленоватом, глухо звенящем тумане. Ночью ему не снилось ничего определенного, но утром, когда уже рассвело, он увидел лошадей. Однако во сне лошади его не били, они опускали головы над ним, лежащим на полу в сортире, дышали в лицо теплым паром и фыркали, разгоняя по кафелю окурки и гондонные упаковки. Прозвенел будильник, но Вовка его прихлопнул и досмотрел сон до конца.
Проснулся он поздно и еще долго лежал, глядя в потолок. Потом он решительно встал, побрился, оделся в чистое и пошел к Филатову.
— Ты что опаздываешь? — нахмурился, увидев его, Борька. Смотри, выгоню!
Но Вовка его не слушал. Он сопел, явно волнуясь…
— Филка, — неожиданно выпалил он, — ты заработать хочешь?
