Мальчишка лежал неподвижно, но он был жив. Кузнец, казалось, похудевший и постаревший за одну ночь, поднял сына на руки и вышел, бросив обеспокоенный взгляд на порезанные запястья и бледное, как саван, лицо мальчика. Колдун навис надо мной.
— Ты! Опять ты! Ну кто, кто тебя просил лезть? — прошипел он, сжав кулаки.
Я отвернулась. Разве ж слов благодарности от неблагодарного дождешься?
***
Ухала сова, я сидела на ступенях баньки и смотрела на кол в груди Алоизия. Труп безглазо смотрел на нас. Богдан вбил в землю здоровенную орясину и придавил для верности неугомонного кадавра парой бревен, но руки в трупных пятнах безуспешно пытались освободить тело.
— Что теперь делать будем? — я кивнула на тело усевшемуся рядом со мной Вейру.
— Сожжем, — ответил он, равнодушно глядя на бывшего учителя.
Я уставилась в мерцавшие лунным светом странные колдунские глаза. Острые черты лица показались маской. Посмертной. Я поежилась.
— Надо заканчивать, пока не рассвело. Вся деревня на ушах, наверное.
— Я поставил контур, — отрезал он.
— Ты чего-то странный какой-то. Даже не наорал на меня как следует. Ничего сказать не хочешь?
Вейр пригладил растрепанные пепельные волосы, помолчал и выдавил:
— Алый, то есть Алоизий, знал.
— Что, знал?
— Как нам помочь разделить силы. Ты вовремя вмешалась, — его взгляд обжег ненавистью. Я невольно отшатнулась.
— Ты последний дурак, если веришь этой твари. Впрочем, не удивлена. Яблоко от яблоньки гниет рядом, — я слезла со ступеней и отправилась к Богдану.
Стало почему-то обидно и горько. До слез.
В кузне я сняла кольца и долго мыла руки под рукомойником. Смыв мерзкое, вонючее месиво из крови, кожи и разложившегося до жижи мяса мертвеца, смазала настойкой зверобоя сбитые костяшки пальцев, зашипев от боли, затем достала из сумки пару флаконов. Кузнец уже успел переодеть сына и занялся его израненными запястьями, перевязывая раны чистыми полосками ткани. На лбу мальчонки пузырился ожог.
— На, возьми. По ложке в питьё, и он уже завтра будет бегать, — я поставила флаконы на стол, помедлила. — Он не хотел плохого. Железным ножом надо пустить кровь, чтобы выпустить злого духа, — тихо добавила я.
— Я знаю. Спасибо вам, люди добрые, — пробасил кузнец. Казалось, он помолодел лет на десять.
Я невесело усмехнулась. Вейр показал себя вполне достойно, к моему удивлению. Хотя, кто его знает, колдунское отродье, ведь с учителем у него давние счеты. Рано или поздно встреча всё равно бы состоялась, и тогда живым ушел бы только один. Так что о благородном колдунском сердце пока думать рано.
