Никто из находившихся на борту не подозревал о том, что цвет волос принца Па-Рамессу станет одной из памятных деталей церемонии, ознаменовавшей отбытие предыдущего фараона, божественного правителя Та-Мери[3], в чертоги Маат на Великом Западе.
Весла сидящих под палубой рабов бились о коричневую воду так же ритмично и непрерывно, как кровь в жилах человека.
Неужели никто и никогда не говорил взрослым, что их манера разговаривать с детьми просто смехотворна? Кошка — и та бы поняла, послушав их, что они пытаются скрыть правду.
Когда путешествие, на которое ушло два дня, наконец подошло к концу и пассажиры плавучего кортежа ступили на набережную Уасета, по лицам обитателей дворца Па-Рамессу прочел, что стенания плакальщиц и атмосфера скорби, царившая в царских покоях около трех месяцев, были чистейшей воды лицемерием.
— Они выглядят довольными, — шепнул он на ухо своему старшему брату Па-Семоссу, глядя на толпу сановников, придворных, писцов и прочих, которые с медоточивыми улыбками толпились вокруг их деда Рамсеса и смотрели на него влюбленными глазами.
Па-Семоссу прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию.
Однако факт оставался фактом: до недавнего времени соправитель и визирь покойного Хоремхеба, наследный принц Верхнего и Нижнего Египта Рамсес скоро станет новым царем. Так решил монарх, чьи останки отныне и на многие века упокоились в глубинах выдолбленной в скале усыпальницы в Верхнем Египте. Бывший военачальник Эхнатона — фараона, о котором ныне если и говорили, то намеками, иносказательно и очень редко, умер в возрасте семидесяти двух лет, и правление его продлилось тридцать лет. Не имея собственных детей, наследником он назначил Рамсеса.
Приближенные принца-соправителя заранее поздравляли себя со скорым восшествием на трон своего покровителя, поскольку это событие предвещало и их собственное восхождение по лестнице дворцовой иерархии.
— Так значит, Хоремхеб не был потомком фараонов? — спросил как-то раз Па-Рамессу у своего наставника, приятного и обходительного Тиа, сына Амонуахсу, писца и распорядителя продовольственных запасов дворца при Хоремхебе.
Тиа был на двенадцать лет старше своего воспитанника. Все, кто знал этого человека, любили его за красоту, живость ума и незлобивость.
— Нет. И все же Хоремхеб был человеком выдающимся, — ответил своему воспитаннику Тиа. — Он восстановил порядок в стране, истребил разбойников, покончил с взяточничеством и запретил владетельным вельможам держать собственные вооруженные отряды. Кроме того, он возродил и укрепил культ Амона и многие другие религиозные традиции.
