И что хуже всего, скульпторы уже работали над новым барельефом в храме Амона в Карнаке, на котором Птахмос был изображен следующим за колесницей своего отца.
Па-Рамессу отправился в казарму и выяснил, что комендант ничего не знает о таинственных отлучках Птахмоса. Из всего выходило, что Птахмос лгал. Па-Рамессу поделился своими открытиями с Тиа.
— И что ты намерен предпринять? — спросил тот.
— Ложь говорит о существовании тайного и достойного осуждения плана. Птахмос лжет, потому что не сомневается: если кто-то дознается, куда он ездит, его ждет наказание.
— Именно так.
— Я хочу, чтобы за ним проследили и узнали, где он бывает. У тебя больше возможностей. Найди мне подходящего человека!
Тиа задумался.
— У меня есть на примете один писец, хитроумный и преданный. Пообещай ему свою защиту на случай, если его раскроют.
— Обещаю.
— Ты сможешь заплатить ему за работу?
— Я могу попросить кольца у матери. Сколько?
— Много не надо. Десяти медных колец хватит. Я приведу его к тебе сегодня после обеда.
Писец? Подросток с веселым плутоватым лицом и каламом, сунутым за ухо, — знак того, что он умеет читать и писать. Звали его Именемипет. Па-Рамессу объяснил ему суть задания: выяснить, где бывает принц Птахмос во время своих отлучек из дворца.
— Мне придется взять где-нибудь на время осла, — сказал Именемипет.
— Сколько это стоит?
— Не очень дорого. Пять или шесть медных колец.
Па-Рамессу дал ему десять. Именемипет поцеловал ему руки.
— Ты должен молчать как камень, — добавил Па-Рамессу.
— Твое доверие, достопочтенный принц, скрепило мои уста нерушимой печатью.
Через три дня Именемипет явился с отчетом.
— Я следовал за принцем Птахмосом, твоим братом, больше двух часов, пока мы не оказались в деревне, которая называется Десять Шакалов, это к северу от Уасета. Слежки он не заметил, а если и увидел меня, то принял за крестьянина. В деревне он остановился у старика по имени Седьем-Атон, бывшего жреца Атона, теперь живущего в скромной хижине. У него он провел ночь. В дом заходили еще двое или трое.
— Седьем-Атон?
— Так его зовут.
«Ухо Атона». Нехорошее имя, люди давно не носят такие… Па-Рамессу вспомнил, какой вопрос задал Птахмос на похоронах Рамсеса: «Мой дед Эхнатон тоже здесь похоронен?» Неужели Птахмос хранит верность культу, установленному его предком? Но откуда бы мальчику знать о нем? Неужели он вынашивает коварные планы?
— Тебе не удалось разузнать, о чем они говорили?
— Нет, достопочтенный принц. Но я могу это узнать.
