— Ты кто? — Спрашиваю тихо, не своим голосом.
— Пастухова! Света Пастухова!
— А Ваня?
— Ваня мой муж. Да вот он, знакомьтесь.
Ваня протягивает мне пластиковую бутылку и я, ухватив холодную и мокрую тару, жадно припадаю к прохладной воде. Пью, жадно, не отрываясь. Но все равно успеваю различить, что и Ваня такой же. Его выдает тот самый выступающий предмет женских мечтаний и проклятий. Он присел рядом глубоко, поэтому я отчетливо различаю краем глаза, что его так сильно отличает от нас. Это отличие внушительно обозначается под его телом, и я его все еще смутно различаю на фоне яркого света.
— Спасибо! Думала, что никогда не напьюсь.
Теперь я все вижу так, как всегда и сразу же начинаю осматриваться.
Они молчат. Он сидит, а она помогает мне сесть. Ничего, только почему-то немного кружится голова. Опираюсь руками и теперь уже сама могу управлять собой.
— Я заплыла далеко, и меня течение сильно отнесло от берега. Поэтому извините, что я к вам без приглашения. Сейчас я очухаюсь и пойду. Своих надо предупредить, а то они подумают, что я утонула.
Делаю несколько бесполезных попыток привстать, и к моему изумлению, обнаруживаю, что это мне не удается. Что за черт?
— Ваня, что ты сидишь? Помоги девочке подняться на ноги.
Вдвоем они ставят меня на ноги. Именно так! Ставят. Потому, что я не узнаю свое тело. Все так затекло и налилось какой-то не здоровой тяжестью. Даже стоять мне и то тяжело. Присаживаюсь в отчаяние.
— Вот же черт! Что же мне делать? Надо идти, а ноги не держат!
— А ты не прыгай, посиди. Видно сильно из сил выбилась. — Комментирует Света.
— Нет! Надо идти. А то там у меня паника поднялась. Я же чувствую.
— Ну, надо, так надо! Но как ты пойдешь? Кстати, даже не знаю, как тебя звать, русалка? — Говорит она и заглядывает в лицо. Взгляд у нее добрый, глаза интересные. Умные. Я люблю таких. Люблю, что бы у девочки глазки были умные и спокойные. Не терплю наглых и тупых глаз.
— А так и зови. Алла.
— Ну вот. Теперь и познакомились. Русалка, Алка.
Я сижу, опершись на руку, Света присела рядом, а Ваня встает и, ни сколько не стесняясь меня, вглядывается вдоль берега.
— Так, где ты говоришь, вы расположились? Это место отсюда далеко?
Ответ у меня застревает на губах, так как передо мной, буквально перед самым лицом его отогнутая книзу сарделька. Я невольно вижу ее и мне даже как-то неудобно. Отворачиваюсь и бубню.
— Километра два, наверное, в ту же сторону.
— Туда? — Показывает он рукой, слегка повернувшись боком и мне, что бы подтвердить это опять приходится маячить лицом около самого его естества.
