— Пподди-ко сюда! Эй ты, подди-ко сюда! — пьяным голосом крикнул Иван Капитоныч.
Я боязливо подошел.
— Есть у тебя деньги? — не открывая зажмуренных глаз, спросил Иван Капитоныч.
— Нет-с, — ответил я, проклиная ту минуту, в которую я вышел из пансиона без денег.
— Ну его к черту, — зарычал Федор Митрич. — Пошел!
— Идди! Идди! — подтвердил Иван Капитоныч.
— Ну, учителя! — расхохотался Андрей, когда мы отошли шагов двадцать от учителей, продолжавших пошатываться на кабацком приступке. — Вот так учителя!
Я смутился до последней степени и не мог ничего ответить ему.
— Надо поискать будочника, чтобы он их прибрал, — смеялся Андрей.
— Ваши учителя хороши! — пробормотал я.
— Уж в кабаки не ходят! Ай, ай, ай, ай!
— Эти хоть вышли, а ваши учителя там, в кабаке, пьяные лежат, — злобно покусился сострить я, но ничего не вышло.
Увидев, что я сержусь, попав в затруднительное положение, и выпутываюсь из него с такой неловкостью, Андрей пришел в восторг и долго не мог успокоиться от смеха. Наконец, когда мы вошли в городской сад и брат остановился перед торговкой с яблоками, хохот его несколько унялся. Закупив яблоков, мы направились к валу, но на одной аллее совершенно неожиданно наткнулись на Володю и Альбина Игнатьевича, который шел, помахивая тросточкой, с такой сосредоточенной задумчивостью, как будто обдумывал убийство восьми человек с целью грабежа или подыскивал рифму на слово «окунь». Сзади их выплывала авантажная Катерина Григорьевна, томно навалившись своими телесами на руку какого-то гвардейского офицера. За ее спиной вдали виднелся блестящий крест на красной ленте, шагавший вершочными шажками вслед за своей полновесной половиной. Старик надел какую-то серую высокую шляпу, которая составляла ровно треть его роста и придавала ему очень смешной вид.
Встреча была весьма неприятная. Я невольно поклонился Володе; он холодно ответил мне, едва прикоснувшись к козырьку своей фуражки.
— Уйдем от них, черт их возьми, — шепнул мне Андрей, толкая меня в бок.
Но уйти не было никакой возможности: я раскланивался уже с Катериной Григорьевной и стариком Шрамом.
— Здравствуйте, дети! — томно проговорила Катерина Григорьевна, не останавливая своего церемониального плавания бок о бок с элегантным гвардейцем, который, защемив в глазу стеклышко, улыбался самым загадочным образом. — Идите к Володе, — совсем, по-видимому, истомившись, прогнусела Катерина Григорьевна, точно она стояла перед любимым тираном и в истоме страсти приглашала его поразить себя кинжалом в грудь.
