О том, что образ Рахметова и его создателя Чернышевского стоял перед Кущевским во время написания романа, свидетельствуют не только многие черты характера Оверина, но и его трагическая судьба. Сцена гражданской казни Оверина, букет цветов, брошенный ему из толпы, — исторически точно воспроизводят сцену гражданской казни Чернышевского. Сам факт воспроизведения этой сцены в то время, когда вождь революционной демократии был в ссылке и имя его находилось под запретом, свидетельствует об идейной близости Кущевского к лагерю революционной демократии.
И не случайно, спустя много лет после опубликования, роман Кущевского продолжал волновать сердца передовых людей России. Биограф Кущевского А. Горнфельд, трактовавший этот роман в духе типично либерального литературоведения, тем не менее писал: «Нам случалось видеть пожилых уже людей, которые оживлялись и молодели, вспоминая имя Оверина, — удивительно своеобразного героя в этом романе, точно это имя приносило им волну каких-то дорогих и невозвратных воспоминаний».
Очень привлекательны и исторически правдивы женские образы романа Кущевского: революционерка Софья Лохова, Лиза Негорева. В тот период, когда создавался роман Кущевского, в русской демократической литературе уже был известен ряд образов женщин, вступивших на революционный путь. Прежде всего, конечно, следует упомянуть Веру Павловну из романа Чернышевского «Что делать?» как классический образ революционерки начала 60-х годов.
Образы женщин-демократок рисовали в 60-80-е годы и другие писатели демократического направления. И все же образы женшин в романе Кущевского художественно сильнее, реалистичнее, чем в романах многих демократических писателей. Это — живые люди, с сложным внутренним содержанием, а не схематичные проповедники идеи.
Софья Лохова не ищет практической деятельности ради того только, чтобы добиться эмансипации. Жизнь поставила ее в такие условия, что без труда она просто не может существовать. С утра до ночи все время Софьи заполнено учебой и работой ради куска хлеба. Основной чертой ее характера, как и у Оверина, является стремление всеми силами готовить себя для борьбы за дело народа. Как и Оверин, она ведет аскетический образ жизни. «Я боюсь привыкнуть ко всему, что не могу себе доставить ежедневно», — говорит Софья, почти дословно повторяя слова Рахметова в романе Чернышевского. Вообще Оверин и Лохова — образы, нарисованные в одном плане. Разница только в том, что Софья смотрит на действительность более трезвыми глазами. Лучшее в Софье напоминает Веру Павловну Чернышевского: непоколебимая убежденность, трезвая практичность, подлинный демократизм, сильная воля, умение руководить своими чувствами.
