Дональд, правда, называл отца не иначе, как «старый ублюдок». Он постоянно спорил с ним, отказывался ходить на воскресные службы и в конце концов добился того, что по воскресеньям его начали запирать дома.
Одним субботним вечером мы устроили вечеринку у кого-то, чьи родители уехали на свадьбу в Сторновэй, и решили остаться там на ночь, чтобы не рисковать и не вести машину в нетрезвом виде. Было не очень поздно, где-то половина одиннадцатого, когда дверь распахнулась, а на пороге, как ангел мщения, сошедший с небес покарать грешников, появился Койньях Мюррей. Конечно, половина из нас пила или курила. Включая девушек, которые тоже там присутствовали. Койньях рвал и метал: он обязательно поговорит с родителями каждого из нас. Неужели мы не знаем, что сегодня канун Божьего Дня и дети нашего возраста должны уже быть дома в кроватях? Мы были испуганы. Все, кроме Дональда. Он остался на том же месте: развалившись на диване с банкой пива в руке. И естественно, это именно за ним и пришел на самом деле преподобный. Он обвиняюще указал на сына пальцем и велел ему собираться. Но Дональд так и остался сидеть на месте, вызывающе глядя на отца. А потом шокировал нас окончательно, велев ему убираться прочь. После этого воцарилась такая тишина, что, казалось, можно было бы услышать, как в Сторновэе падает булавка.
Красный от гнева и унижения, Койньях Мюррей подошел к Дональду и выбил банку из его руки. Пиво разлилось повсюду, но никто не двинулся с места и не заговорил. Даже Койньях. Кроме духовной власти, которую давал ему сан, он обладал еще и недюжинной физической силой. Преподобный за шиворот стащил Дональда с дивана и увел в ночь. Это была потрясающая демонстрация силы, подавляющей любое неповиновение. Никто из нас не хотел бы оказаться на месте Дональда, когда они с отцом вернутся домой.
Верный своему слову, преподобный навестил родителей всех, кто был в доме в ту ночь. Все были наказаны. Все, кроме меня. Моя тетка была крайне эксцентричной особой, поэтому для нашей богобоязненной общины ее истовый атеизм казался вполне естественным. Не так цветисто, как Дональд, но и не стесняясь в выражениях, она высказала пастору, куда он может засунуть свое лицемерное возмущение. Тот пригрозил, что она окажется в аду.
— Значит, там и увидимся, — парировала тетка, прежде чем захлопнуть за ним дверь. Думаю, что свое презрение к церкви я перенял от нее.
Так что легендарный авторитет Дональда был по большому счету его собственной заслугой. Он появился не благодаря положению отца, а, скорее, вопреки ему. Дональд первым из нашего класса начал курить и пить. Он был первым среди моих ровесников, кого я видел пьяным. Впрочем, у него имелись и достоинства: у него были способности к спорту, он занимал второе место по успеваемости и классе и если не физически, то интеллектуально заметно превосходил Рыжего Мердо. Мердо знал это и поэтому обходил его стороной.
