Принцип трагедии в истории
Как явствует из великих классических трагедий Эсхила, Софокла, Шекспира и Шиллера, существование человечества может подвергаться опасности (не считая последствий природных явлений, выходящих за рамки доступных нам ныне способов противодействия) исключительно из-за губительно порочного качества либо руководящего органа общества, либо общей культуры этого общества. Таким образом, все рукотворные катастрофы происходят исключительно вследствие затянувшейся приверженности к способу мышления, чуждому принципам, на которых построена вселенная.
Следовательно, с грандиозным кризисом, порожденным таким путем, можно справиться только методами и политическими мерами, которые живущим в этот период поколениям непременно покажутся революционными. Поистине великими лидерами в такие времена становятся те, кто решительно выступает против господствующего общественного мнения с позиции разума и не идет сугубо иррациональным, привычным путем, который привел к кризису. В этом состоит особенность реальных действий по осуществлению серьезных прорывов в истории, которых, как «происков волюнтаризма», боялись верховные жрецы европейской социал-демократии конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Жаль этих глупых верховных жрецов! Хотя большинство из них испытало бы обиду от подобного сравнения, но по существу разве не являлись они всего лишь отзвуком глупой и хищной аудитории римского Колизея, которая подбадривала львов, терзающих христиан, и поднимала вверх большой палец, выражая тем самым vox populi? (Как известно, в социал-демократии конца XIX–начала XX века было много течений помимо упомянутых «жрецов»; были и те, кто по гимну «Интернационал» утверждал: «Мы наш, мы новый Мир построим». Линдон Ларуш поясняет, что термином «волюнтаризм» он обозначает только действия, которые по своей форме и содержанию тождественны подтверждаемым первоначальным открытиям универсальных физических принципов. Произвольный, иррациональный подход к принятию решений (типичным примером которого является «неолиберализм» современного постмодернистского типа), квалифицирован Ларушем как опасная форма психической болезни. –Прим. ред.).
Ни одно общество не может уничтожить себя по собственной воле, если его не обрекает на это состояние покорность установившемуся, преобладающему общественному мнению. Индивид или группа лиц, охваченная таким заблуждением, не позволит себе ничего большего, чем апелляция к авторитету общественного мнения, ожидая от него ответа, т.е. к условностям установившегося образа мысли. Таким образом, в конечной фазе любого трагического цикла истории любой страны, любой культуры эта затянувшаяся приверженность к привычному общественному мнению делает народ морально неспособной к выживанию. Падение режимов — не только режима слабого и неумного русского царя Николая II, но и всех последующих с 1917 года поколений реформаторов, служит примером того, как население и его неумные лидеры оказываются в плену привычных предрассудков. Если пораженной кризисом стране предназначено выжить, она должна действовать, как действует ученый, когда сталкивается с устойчивой ошибкой в научном мнении своих предшественников; нация-государство должно выявить и искоренить фатальный порок, заключенный в собственном преобладающем, привычном образе мышления. В этом состоит потребность революционного действия в таких обстоятельствах. Необходимо не только сменить аксиомы, но и произвести действие, которое отражает эту необходимую смену аксиом.
