Куда пропали снегири? | страница 29

Решили так. Крест она не наденет, а зажмёт его в кулаке, может, и не заметят.

Сергей сидел в коридоре, прижав к себе троих ре­бятишек, незрячие глаза его слезились. Там, за дверью операционной, его дорогая, его любимая Нюся. Ско­рее бы, скорее бы... Вышел врач. Устало снял с себя повязку, поднял вверх две руки. Дети не поняли этот жест, а Сергей его не увидел. Две поднятых руки вра­ча - летальный исход, смерть. Доктор знал, что муж его пациентки слеп. И он сказал:

-   Всё кончено. Она умерла.

Сергей зарыдал, перепуганные дети тоже. Потом, когда её вернут с того света, она почувствует сильную боль в ладони. Разожмёт её и увидит маленький крес­тик, острыми краями впившийся в кожу.

-   Что со мной было? - спросит она врача.

-   Я вам потом расскажу. То, что произошло с ва­ми - чудо...

Но он так ничего и не рассказал, не успел. Спустя время Анна Ивановна увидела из окна дома похорон­ную процессию. Накинула платок, вышла на улицу:

-   Кого хоронят?

-   Врача, - и назвали фамилию человека, который её оперировал.

Они жили, как живут многие семьи. Занимали в долг деньги, отдавали к сроку, справляли обновки детям, бывало, и ссорились, всё бывало. Но и сейчас, вдовствуя, Анна Ивановна благодарит Господа за доставшуюся ей судьбу. Даже смерть пережила она, но слёзы слепого мужа, обнимавшего детей, но крес­тик, зажатый в руке, развернули ход событий. Гос­подь вернул в земное бытие её, уже отходившую в нездешние чертоги, душу, дабы, благословленная крестом вдовства, смогла она поднять детей. Она осталась в этой жизни на правах сильной. Он сидел и мудрствовал над очередным поломанным утюгом.

Под ним сломался стул и он упал, ударившись голо­вой о косяк двери.

- Отлежусь, - сказал, - всё пройдет.

Не прошло. Сильное сотрясение мозга, головные боли, слабость. Он умер, когда ему исполнился 71 год. И теперь уже она плакала над ним, а, отплакав, до­стойно впряглась в тяжёлую телегу вдовства и герои­чески повезла эту телегу по ухабам жизни. Простая русская женщина, для которой её собственная жизнь - ничего особенного, как у всех. Очень смуща­лась она от моего журналистского к ней внимания, всё казалось, я что-то напутала и мне надо совсем в дру­гой дом. А мне было очень хорошо в этом. С чистой скатерочкой на столе, со скромной мебелью, с прос­тенькими иконочками в красном углу. Смиренное сердце пожилой женщины - главное сокровище, на­мытое непростой жизнью. Как все. Обуза не стала обузой, героизм не пророс в сердце ростками гордыни и исключительности. Как все...