«Рассказчик, бывало, увлекался и говорил убедительно о каком-нибудь заговоре, подкопе, покушении, — писал И. В. Бабушкин, — причем упоминал фамилию кого-либо из казненных через повешение за городом. Не могу я теперь припомнить фамилии или лиц, про которых рассказывали, но впечатление всегда оставалось сильное. Вместе с этим оставалось непонятным: за что были казнены те люди и чего они добивались? При рассказах более понимающих и толковых людей можно было понять, что они (казненные) что-то читали, и читали тайно, читали преступное и что не были дурными людьми, а заступались за рабочих…»
С затаенным дыханием, слушая эти рассказы, Ваня ярко вспоминал «соленую каторгу», «проворную жизнь», беспросветное существование своих сверстников. Много мыслей теснилось в его мозгу.
«Что же это за люди, которые пошли на смерть, стараясь добиться лучшей доли для всего народа?» — напряженно думал Бабушкин.
Рабочие слушали рассказы-воспоминания, не прерывая говорившего, и лишь когда на минуту в «клубе» воцарялось молчание, раздавались пытливые многочисленные вопросы. И Ваня и его товарищи по мастерской увлекались этими беседами. Жадно, не пропуская ни одного слова, ни одной детали, слушали они рассказчика.
В соседнем помещении шумели сотни токарных станков, шуршали широкие приводные ремни, но рассказчик говорил вполголоса, то и дело оглядываясь по сторонам, чтобы оборвать свою речь на полуслове при появлении в дверях мастера или одного из его «ушей» — доносчиков. И от напряженного внимания у слушателей еще более захватывало дыхание, еще более обострялся слух.
Ване хотелось подробно побеседовать об услышанном. Обратиться к кому-нибудь он не решался. А прочитать… но в те годы Ваня почти совсем ничего не читал. На помощь ему еще не пришли книги — эти могучие союзники, помогавшие многим молодым ищущим людям того времени выйти на широкую дорогу революционной борьбы за дело рабочего класса. Юноше приходилось читать книжки лубочных изданий, вроде «Битвы русских с кабардинцами», или старательно распространяемое начальством мастерских «душеспасительное» описание Афона. Не книги, а сама окружавшая его суровая действительность заставляла молодого слесаря глубоко задумываться и искать путь к лучшей жизни.
«Неужели так действительно «от века положено», — думал Ваня: — чтобы одни весь свой век работали, а другие только бы заставляли их работать еще больше? Ведь должна же быть на свете такая сила, которая положила бы конец горькой жизни!..»
