В дверь спальни постучала Сара.
— Эй, не знаю, что вы там без меня делаете, но с томатами и луком я закончила. Заняться мясом?
— Давай, — крикнула я в ответ, закатив глаза, и отступила. Льюис выпустил мою руку, встал и сказал:
— А знаешь, твоя сестрица во многом на тебя похожа.
Я воззрилась на него с негодованием.
— Что?
— Ничего!
Отворив дверь спальни, я отправилась на кухню, помогать готовить обед.
Обед, в конечном счете, прошел совсем даже неплохо. Льюис составил приятную компанию, да и Сара, на удивление, вела себя более-менее прилично, если не считать того, что безжалостно терзала его вопросами насчет природы наших отношений да снова и снова заводила разговор о Дэвиде, которого даже никогда не встречала. У меня это вызывало скрежет зубовный.
В конечном счете Льюис пожелал мне доброй ночи, поцеловал в щечку и отбыл на вечернюю улицу, руки в карманах и с таким видом, будто собрался от нечего делать прогуляться по пляжу. Подозреваю, что на самом деле ему предстояло в очередной раз спасать мир или что-то в этом роде. Таков уж он, этот Льюис, обманчиво беззаботный, в стоптанных туристических ботинках.
Я подумала было о том, что, интересно, затевают Рэйчел и Ма’ат, но тут же твердо решила, что это не мое дело.
Посуду Сара не вымыла: и то сказать, этому их, на курсах для богатых, маящихся бездельем домохозяек, наверняка не учили. Проделав грязную работу, я отправилась в постель почти в обычное время, поставила будильник и попыталась уснуть перед ранним пробуждением на студию. Но заснуть не удавалось. Я металась, ворочалась и тосковала по Дэвиду. Ох, как мне его не хватало! Я комкала подушку, потом не выдержала, выдвинула ящик, достала бутылочку и медленно сомкнула вокруг нее пальцы.
Но Дэвида все же не позвала и, в конечном счете, так и уснула, сжимая холодное стекло и воображая, будто обнимаю его.
Это породило очень даже приятный сон, который, увы, на самом интересном месте прервал телефонный звонок. От неожиданности я перекатилась в постели, сшибая и разбрасывая все, что подворачивалось (счастье еще, что бутылка не подвернулась, а осталась лежать на простыне со мной рядом), и, убрав с лица спутавшиеся волосы, взглянула на красные светящиеся цифры циферблата прикроватных часов.
Три тридцать утра.
Телефон прозвонил шесть раз, прежде чем мне удалось спросонья сообразить, где трубка, и поднести ее к уху, а когда я это все-таки сделала, оказалось, что разговор уже идет.
— …ну, здравствуй.
