-- Чего? Ты, бл... сопля, в меня палкой?! Я тя в бараний рог...
Вот тебе и "пусть прогнётся". Сейчас меня с телеги собьют и будут пинать. Долго и больно. Тут еще один из стражников вступил:
-- Не ори (десятнику). Какого такого Акима Рябины дочка? (это мне)
-- Акима Яновича. Сотника лучников в дружине смоленского князя Ростислава Мстиславича.
-- Ивашко! Да чё ты слушаешь! Да брехня это все! (это десятник возражает) Какой сотник? Не знаю никакого сотника. Тут полная телега барахла и баба мягкая. Слышь, мужики. Тихонькая. Безотказная. Заводи в ворота и ко мне на двор. И вечером - всех в гости прошу.
-- Сказано - замолчь. Ты в на Угру ходил? А меня там смоленцы стрелой пробили. Насквозь. После боя пошли стрелы свои по полю собирать. Меня хотели дорезать и стрелу вырубить. Сотник их не дал. Расщедрился и велел наконечник обломать и стрелу вытащить. Так что я ему жизнью обязан. Сотнику смоленских стрелков Акиму Рябине. Так что, дочка его поедет куда ей надобно безо всякого ущербу. Ещё чего вякнешь? (последнее - персонально десятнику).
Ответом было всеобщий ропот под названием "дык мы чё? Дык мы понимам". Неожиданный заступник подхватил моего конька под уздцы и пошёл в ворота.
-- Эта... Марья. Чего с ней?
-- На болоте воды хватанула. Но жар вчера кончился. Просто ослабела сильно.
-- А куда ты её тянешь?
-- К отцу её. У него на Угре хутор.
-- Вот что, малой, переночуете сегодня у меня. Дорога неблизкая, баба больная. Отдохнёте.
Подворье небогатое, выскочила женщина, по виду - татарка. В смысле - половчанка. Начала ругаться на мужа по-половецки. Она, видно, думала, что я по-половецки не понимаю. А я, спасибо Фатиме покойной, понимаю. Но не все. Когда я влез с уточнением какой именно продукт производства шелудивой кобылы есть наиболее достойная пища для пропитания её мужа, - она... замолчала. Но Марьяшу подхватила. На пару с ней отвели болезную в дом. Когда вернулся - мужик с удивлением рассматривал мои узлы на упряже. Только головой качает. Конечно, ему чудно. На одном ремне и морской простенький, которым концы на яхтах вяжут, и хитрый "гаремный", которым Фатима непослушных наложниц успокаивала...
Я и не распаковывался. "Заступник" позвал меня в кухню, бражки жбан достал. Его жена, было, рот открыла... и закрыла. Не дело бабе мужа при посторонних окорачивать. А вот уха сварена у неё - объедение.
Мужик начал рассказывать, я наворачивал за обе щеки и слушал обычную для "здесь и сейчас" историю.
