Стихотворения | страница 34



Ты убегал ее проклятий и рыданий,
Ты издали любил, ты чувствовал один!..
Приди же слиться с ней: не упускай мгновенья,
Когда болезненно-отзывчива она,
Когда от пошлых дел и пошлого забвенья
Утратой тягостной она пробуждена.
Не презирай толпы: пускай она бывает
Пошла и низменна, бездушна и слепа,
Но изучи ее, когда она страдает,
И ты поймешь, гордец, как велика толпа.
1881

DORNRÖSCHEN[22]

В детстве слышал я старую сказку о том,
Как когда-то, давно, за лазурью морей,
За глухими лесами и диким хребтом,
Было целое царство оковано сном
           С молодой королевой своей.
Белый замок ее, утонувший в садах,
          Точно вымер — ни звука нигде;
Всё недвижно стояло в горячих лучах
Золотистого дня, как в немых зеркалах,
         Отражаясь в озерной воде…
А когда-то нередко ночною порой
         Там пестрели наряды гостей,
И с крыльца под стемневшие своды аллей,
Извиваясь, сбегали одна за другой
        Разноцветные цепи огней.
Или утром душистым, под темный каштан,
        Молода и светла, как весна,
Королева без свиты сходила одна
Помечтать и послушать, как плачет фонтан
        И как дышит тревожно волна…
И мгновенно всё стихло: объятые сном,
        Онемели и терем и сад,
Смолкнул говор людской, и не слышно кругом
Ни рогов егерей в полумраке лесном,
        Ни обычных ночных серенад…
Злые чары свершились — высокой стеной
        Вкруг поднялся терновник густой,
И не смели туда от далекой земли,
Мимо рифов и мелей, доплыть корабли
        И раздаться там голос живой…
1881

«Я не зову тебя, сестра моей души…»

Я не зову тебя, сестра моей души,
Источник светлых чувств и чистых наслаждений,
Подруга верная в мучительной тиши
Ночной бессонницы и тягостных сомнений…
Я не зову тебя, поэзия… Не мне
Твой светлый жертвенник порочными руками
Венчать, как в старину, душистыми цветами
И светлый гимн слагать в душевной глубине.
Пал жрец твой… Стал рабом когда-то гордый царь…
Цветы увянули… осиротел алтарь…
1881

В АЛЬБОМ

Мы — как два поезда (хотя с локомотивом
Я не без робости решаюсь вас равнять)
На станции Любань лишь случаем счастливым
            Сошлись, чтоб разойтись опять.
Наш стрелочник, судьба, безжалостной рукою
На двух различных нас поставила путях,
И скоро я умчусь с бессильною тоскою,
            Умчусь на всех моих парах.
Но, убегая вдаль и полный горьким ядом
Сознания, что вновь я в жизни сиротлив,
Не позабуду я о станции, где рядом
            Сочувственно пыхтел второй локомотив.
Мой одинокий путь грозит суровой мглою,
Ночь черной тучею раскинулась кругом, —