Пусть танцуют белые медведи | страница 12
«I really don’t want to know»[4], — насвистывал он.
Глава третья
Сочельник начинается с папиного смеха, я нахожу забытый подарок, отчего рождественский гном теряет маску
Первым делом я услышал папин смех. Он проникал через полуоткрытую дверь вместе с ароматом рождественского окорока. Новенький будильник показывал половину десятого. Я натянул красные носки — в честь праздника. Как-никак сегодня сочельник!
Мама сидела за кухонным столом и смотрела на ангелов на подсвечнике, они кружили и звенели крошечными латунными колокольчиками. Сколько я себя помню, они проделывали это на каждое Рождество. Мама подняла глаза от тарелки с маринованными огурцами — ее особый завтрак! — и улыбнулась мне.
— С Рождеством!
— Наконец-то, — ухмыльнулся отец. — Поторапливайся! У нас еще дел по горло!
— Каких это?
— Увидишь.
— Что это вы задумали? — насторожилась мама.
— Больно ты любопытная, вот что я тебе скажу.
Папа довольно ухмылялся. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не проболтаться. Он подмигнул маме.
— Господи, ну просто дети! — вздохнула она. — И как я с вами только живу!
Мама за обе щеки уплетала маринованные огурцы.
Вдруг она вскочила и ринулась в туалет: видимо, ей стало нехорошо. Последнее время с ней это частенько случалось. Но папе это даже нравилось. Чем больше ее тошнило, тем больше он радовался.
Он пошел за мамой посмотреть, не нужна ли ей помощь. А я остался сидеть в кухне и старался не прислушиваться к звукам, которые доносились из туалета.
Немного погодя отец вернулся назад.
— Поехали, — сказал он. — Маме надо немножко прийти в себя.
— Пять тысяч четыреста девяносто пять крон, — объявил продавец. — Отличная вещь! Стоил шесть тысяч пятьсот. Дистанционное управление. Можно подключать кабельное телевидение.
Этот востроносый развязный типчик в клетчатом пиджаке не внушал мне доверия.
— А можете вы его упаковать? — попросил отец. — В подарочную бумагу.
— У нас есть и подешевле, — не унимался клетчатый пиджак, указывая рукой на магазинные полки.
— Нам нужен именно этот!
Отец так шарахнул по огромному телевизору, что я испугался, что тот сейчас покатит прочь на своих черных круглых колесиках.
— Ну, что скажешь? — повернулся ко мне отец.
— Ей понравится, — ответил я.
— Да она будет без ума от счастья! — просиял отец.
— Ага. Старый-то ей уже давно надоел.
— Да она его терпеть не может, парень! Готова в любой день скинуть его с лестницы.
— Или в окно выбросить.
Отец сиял почище любого кинескопа.