Барби лежала в красивой коробке, перевязанной витой ленточкой, и ждала завтрашнего дня. Цацики тоже ждал.
Он нервно вертелся перед зеркалом. Костюм сидел отлично, но Цацики себя не узнавал. Видимо, все дело в прическе. Волосы слишком отросли и вились на концах. Он выглядел как девчонка.
Короткая стрижка гораздо красивее, но круче всего, по мнению Цацики, было бы сделать петушиный гребень, ирокез. Как у индейцев. Вот Йоран знает все про индейцев, у него на полке полно книг про краснокожих. В одной из них рассказывалось про могикан. У них самые красивые гребни. Именно такую прическу хотел Цацики.
— С такой прической ты будешь похож на панка, — сказала Мамаша. — Ты еще слишком маленький.
— Ничего подобного, — ответил Цацики, — я буду похож на могиканина.
Но Мамаше было этого не понять.
Ну все, с меня хватит, решил Цацики. Мне уже почти восемь лет, и я вправе сам принимать решения.
И вот они с Йораном остались дома одни: Мамаша с «Мятежниками» уехала на гастроли в Норланд. До воскресенья она не вернется.
— Ты-то меня и подстрижешь, — заявил Цацики, когда Йоран стоял на кухне и мыл посуду.
Дело в том, что у Йорана была электрическая машинка для стрижки. Цацики знал, что все военные стригутся коротко. Все сослуживцы Йорана носили короткие стрижки.
— Ни за что, — ответил Йоран.
— Это почему? У тебя же есть машинка.
— Я боюсь. Мамаша меня убьет.
— Да ладно, — засмеялся Цацики. — Ты же гораздо сильнее! А может, ты трус?
— Нет, — ответил Йоран, — но я не хочу, чтобы Мамаша сердилась.
— Она не рассердится, когда увидит, какой я красивый. К тому же она женщина и ничего не смыслит в мужских прическах.
— В этом ты прав, — сказал Йоран.
— Вот видишь! Если бы ты был моим папой, ты бы разрешил мне подстричься?
— Конечно. Но ведь я не твой папа.
— Мне кажется, что мой папа тоже бы разрешил.
Цацики сжал руки на груди и умоляюще посмотрел на Йорана.
— Ну пожалуйста!
— Ладно, — сдался Йоран. — Только учти, это будет стоить мне жизни. Для начала сними костюм.
Он поставил стул перед высоким балетным зеркалом и накрыл плечи Цацики полотенцем.
— Как будем стричься? — спросил он.
— Коротко, — ответил Цацики. — Очень коротко, а посередине — ирокез.
— Будет исполнено, — вздохнул Йоран.
Машинка взвизгнула, и вихры Цацики посыпались на пол.
— Ух ты! — восхищенно приговаривал Цацики. — Ухты!
Цацики совершенно преобразился. Он едва узнавал себя в зеркале. Особенно преобразились уши. Они стали огромными, а голова — крошечной. Но выглядел он потрясающе!
