Дверь с грохотом закрылась, но старшина ещё долго стоял, задумчиво моргая и представляя обещанный начальником процесс.
— Ты прочитал? — бросился к Максиму Долгов, вмиг позабыв об эстонце.
— Да, — Максим сдвинул на затылок наушники и расставил буквы над записанными знаками. — Требуют повторить, кто запрашивает.
— Ещё бы! Ты представляешь, какой там сейчас переполох? Давай, отстучи ещё раз.
Максим живо представил, как сейчас в радиорубке на лодке столпилась толпа радистов и пытается разобрать его корявые точки и тире. Но ответ пришёл мгновенно.
— Что сейчас? — навис над ним старпом.
— Подожди! Я не могу сразу на слух читать. Дай перевести, что записал. Так, спрашивают: какой номер дома, где живёт Долгов?
— Молодцы! Проверяют! Отбарабань, что пятый. Да что дом! Ты им нашу поговорку отстучи: если Лица не столица, то Париж не заграница! Это получше любого пароля сработает!
Максим, покраснев от напряжения, онемевшими пальцами достучал до конца поговорку и, тяжело вздохнув, прижал к уху наушник. Поймут или не поймут? Мембрана пискнула, и точки с тире посыпались непрерывным валом. Максим рвал карандашом лист, едва успевая их записывать. Разволновавшийся Долгов навалился ему на плечи и, мешая, радостно бубнил в свободное ухо:
— Мы сделали это! Максим, ты молодец! Мы уже почти дома! Что передают?
— Передают, что рады, что мы живы.
— А как мы рады, что мы живы! Что ещё?
— Спрашивают, где находимся?
— Ответь — в Мурманске.
В дверь опять постучали.
— Я сейчас кому-то морду набью! — старпом повернул ключ и выглянул.
Но поднять руку на старого солдата не позволило воспитание. Осторожный эстонец в этот раз подослал Кузьмича.
— Кузьмич, занят я! Чего хотел?
— Товарищ старший лейтенант, вас к телефону требуют.
— Кто?
— Начальник разведки.
Долгов досадливо застонал и ответил:
— Скажи, сейчас отвечу.
Он закрыл дверь и, подойдя к Максиму, шепнул:
— Сворачивайся. Сейчас нам не дадут спокойно поработать. Ночью продолжим. Давай мне в карман всё, что ты напаял.
Через минуту они вышли, и Долгов, небрежно кивнув в сторону Максима, приказал Кузьмичу:
— В камеру его!
Максим, соблюдая правила игры, понуро склонил голову и, заложив руки за спину, побрёл по коридору, хотя радость от сделанного им нет-нет, да и прорывалась сквозь напускной скорбный вид глупой блуждающей улыбкой. Они сделали это! Он до последнего момента не верил, что из этой идеи что-то может получиться. Но ведь получилось!
— Чего ты зубы скалишь? — недовольно проворчал Кузьмич, открывая дверь камеры. — Устроил Фёдоров для тебя курорт, а с такими, как ты, добром нельзя. Я бы тебе…
