Оглушённый и будто вывернутый наизнанку, ничего не соображая, он плавал среди кучи всплывшего вместе с ним мусора и безразлично смотрел на острый нос несущегося на него эсминца.
Командир эсминца был счастлив. Ещё бы! Он потопил немецкую подводную лодку, и теперь место в истории ему обеспечено. Он свесился через леера мостика и смотрел на проплывающие мимо борта пустые спасательные жилеты и выброшенные на поверхность тряпки вперемешку с обрывками бумаги. Из воды показалась голова, безвольно поникшая на воротник жилета.
— Живых нет? — спросил он стоявшего в шлюпке офицера, руководившего спасательной операцией.
— Нет, сэр!
— Посмотрите по курсу! Там ещё один плывёт!
— Есть, сэр! — офицер приложил к голове ладонь и посмотрел, куда указывал командир. Присмотревшись, он взволнованно крикнул: — Он, кажется жив!
Моряка вытащили из воды и поторопились передать на эсминец. Глаза его безвольно закрывались и казалось, что сейчас он испустит дух. Стащив с него мокрую куртку подводника с орлом и свастикой на кармане, моряка укутали в одеяло и попытались влить в рот горячий чай. Сделав несколько глотков, он посмотрел на стоявших кругом англичан и произнёс несколько слов.
— Сэр! Это не немецкий язык! — прислушавшись, произнёс спасший его офицер. — Я уже успел достаточно пообщаться с русскими и бьюсь об заклад, что это русская речь.
— Русский на немецкой лодке? — удивлённо спросил командир. И вдруг его лицо осенила догадка: — А не тот ли это русский, за которым охотятся моряки Северного флота?
Лицо командира засветилось от гордости, и он уверенно добавил:
— Сегодня определённо день моего ангела!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВОЛНЕНИЯ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
Радиограмма, переданная с U-255, перелетела Баренцево и Норвежское моря и, будто камень, упавший в тихий пруд, побежала кругами по воде, всколыхнув спокойствие в некоторых весьма высокопоставленных кабинетах. В этих стенах решались судьбы тысяч людей и писалась новейшая история. Здесь принимались решения, влияющие на ход войны и определяющие стратегию развития государства.
Первый из них был обставлен с роскошью и увешанный картами кабинет в Париже.
Адмирал Карл Дёниц взглянул на телеграмму с грифом «Срочно» и углубился в чтение. Командующий одиннадцатой флотилией корветтен-капитан Ганс Котхауш оставил донесение Рейнгарта Рёхе без изменений, добавив от себя лишь одно предложение: «Командира можно обвинить в чём угодно, но только не в фантазёрстве, потому верю каждому слову». Адмирал дважды перечитал текст и почувствовал, как от волнения покрылся испариной лоб.
