Мистер Гоббс был очень возбужден: ему с самого начала не нравилось то, что произошло в судьбе его маленького друга, и только он смирился с этим и стал даже втайне гордиться счастливой долей Седрика, как вдруг это письмо! Он был очень невысокого мнения об английских аристократах, но он знал, что и в Америке деньги очень ценятся, а потерять и богатство и знатность казалось ему жестоким ударом.
— Они хотят его обобрать! — твердил он. — Надо бы поехать и защитить его!
Он долго не отпускал Дика и пошел проводить его до конца улицы. Возвращаясь домой, он остановился перед пустым домом с табличкой «Отдается внаем» и долго стоял перед ним, задумчиво покуривая трубку.
12. ТРЕБОВАНИЯ СОПЕРНИКОВ
Через несколько дней после званого обеда в замке почти всем, кто читает газеты в Англии, стало известно о происшествии в Доринкорте. Об этом говорили, толковали, писали — новость была необыкновенно интересная. Прошел слух, что граф очень недоволен таким поворотом событий и намерен защищать права любимого внука и что, вероятно, предстоит большой судебный процесс.
Никогда еще в окрестностях замка не было такого оживления. В базарные дни собирались толпы фермеров, их жены и обсуждали происшествие: говорили, что старый граф вне себя от бешенства, он решил не признавать нового лорда Фаунтлероя и ненавидит его мать. Но, конечно, самые подробные сведения можно было получить в мелочной лавочке. Хозяйка говорила покупателям:
— Это Бог наказал нашего графа за то, что он так обращался с молоденькой вдовой капитана и разлучил ее с мальчиком. А эта приезжая самозванка совсем не похожа на леди, у нее какие-то нахальные черные глаза. Томас говорит, что, если она останется в замке, никто из лакеев не захочет ей служить. И мальчишку-то ее нельзя сравнить с нашим красавчиком. Бог знает что из всего этого выйдет, Я так и обомлела, когда Джейн прибежала ко мне с этим известием.
В замке тоже чувствовалось сильное волнение: в библиотеке тихо разговаривали граф и мистер Хэвишем, в людской перешептывались лакеи, горничные болтали и ахали на своей половине, в конюшне кучера и конюхи рассуждали меж собой и жалели маленького лорда.
Среди всей этой суеты один только Седрик оставался спокоен. Когда ему растолковали, в чем дело, он удивился и встревожился, но не из корысти.
— Как это странно! — сказал он. — Как странно!
Граф молча глядел на мальчика, ему тоже все это казалось странным — он никогда не испытывал такого чувства. Особенно ему стало не по себе, когда он увидел озабоченное выражение на детском лице, которое обычно было таким счастливым.
