Утреннее солнце, выкатившееся из-за дымчатого горизонта уже наливалось жаром, набирало силу. На небе — ни облачка. Все вокруг выкрашено в мягкие акварельные тона. Получив задание, бежим к машинам, где механики сбрасывают последние маскировочные ветви. Сажусь в кабину. Прохладно. Откинувшись назад, сосредотачиваюсь на деталях предстоящего полета. Мучительно томительные минуты ожидания. Наконец-то! Всплеск зеленой ракеты — и аэродром закружился под аккомпанемент монотонного воя винтов. Прелести свежего утра как не бывало: все исчезло, потонув в хаосе звуков и пыльной метели. ИЛы, начиненные скрытым огнем в оболочках бомб, эрэсов и снарядов, гуськом тянутся к взлетной полосе и один за другим поднимают на пятнадцатиметровом размахе крыльев свою тяжесть. Взлетаю и я, мягко оттолкнувшись от земли. Набрав высоту, пристраиваюсь к ведущему группы старшему лейтенанту Евсюкову. Направление — Курск.
Внизу плывет овражная степь, покрытая буйной порослью молодого дубняка и орешника, белеют плешины на склонах балок, взбегают на пригорки ряды хат под соломой. По дорогам в разные стороны движутся танки, автомобили, конные упряжки. Через четверть часа подходим к петляющей линии фронта. На моей карте она обозначена красным и синим. Уже отчетливо видна изломанная, многолинейная даль позиций противника, разбрызганные розовые кляксы от пожаров, дым, ползущий в лощинах.
Скоро цель! На земле, как мы и предполагали, забесновались вражеские зенитки, их трассы сплели но курсу такую цветную картину из смертоносных нитей, что казалось, ничто живое не в силах проскочить через этот нарядный фейерверк. Разрывы зенитных снарядов то слева, то справа пятнали небо, воздух вокруг кипел, бурлил, машину болтало, как щепку на большой волне. В форточку ударил едкий кисловатый запах тротила. Быстро изменяем курс, маневрируем. По команде ведущего набираем высоту. Неотступно от наших двух шестерок ИЛов, готовых к атаке, следуют чуть выше истребители прикрытия капитана С. А. Корнача.
В шлемофоне раздалась команда Евсюкова: «Атака!» — и «ильюшины», подгоняемые тысячью семьюстами пятьюдесятью лошадиными силами, как по желобу скользнули на цель. С новой силой заговорили зенитки гитлеровцев. Ножницы трасс эрликонов (крупнокалиберных автоматических пушек) скрещиваются прямо у самой земли. Наткнешься — срежут, вспыхнешь, словно бенгальский огонь.
Но нервы, к удивлению, спокойны, хотя между лопатками уже проступает изморозь, на губах запекается соленая пленка.
