— Ты с ума сошла? — вполголоса сказала Элиза, прочитав черновик. — Я не могу сдать такое сочинение.
— Почему? Прекрасное сочинение, — обрелась Приска.
— Маффеи! Пунтони! О чем вы там болтаете? Тихо! — прогремел голос учительницы.
Элиза писала, зачеркивала и писала снова и, когда время вышло, вот что получила синьора Сфорца:
«Мой отец умер, так что никем не работает. Он лежит на кладбище вместе с мамой. Бабушка Мариучча каждый день приходит на их могилу. Иногда она берет меня с собой».
Учительница собрала тетрадки и унесла проверять домой. Не то чтобы она ожидала каких-то сюрпризов. Она заранее все разузнала о семьях своих учениц. Ей было известно, что среди пап есть префект, судья, нотариус, два адвоката, два крупных землевладельца, дантист, хирург, журналист, два богатых торговца — все они задавали тон классу и делали его похожим на классы школы «Благоговение».
Еще там есть — и синьора Сфорца не могла взять в толк, как директор мог такое допустить, — столяр, зеленщик, слесарь, крестьянин, сторож и портниха. Портнихой работает мама Луизеллы, а папа у нее умер, хотя учительница и не стала целовать ее в лоб.
Как бы то ни было, даже дочки таких скромных родителей — девочки воспитанные, прилежные и смышленые.
Элиза Маффеи — вообще особый случай: ее дедушка с бабушкой по материнской линии очень знатные, богатые и влиятельные, хотя семья отца, с которой она живет, и поскромнее. Зато дяди, как на подбор, — архитектор, кардиолог и инженер.
«Прекрасный класс!» — думала синьора Сфорца по дороге домой. Почти идеальный.
Глава девятая,
в которой мы делаем шаг назад и узнаем, как подружились две наши героини
Приска и Элиза были подругами всю жизнь. Точнее, они стали подругами еще до своего рождения.
— Ваш случай, — изрекал дядя Казимиро, — типичный образец наследственной дружбы.
Действительно, папа Приски еще в школе подружился с Элизиным папой и его братом-близнецом дядей Леопольдо. И когда Элизин папа погиб, Прискин папа и дядя Леопольдо поклялись, что будут заботиться о сироте. Поэтому дядя Леопольдо сыграл ту знаменитую партию в кости. А синьор Пунтони любил ее, как родную дочь. Так что Приска и Элиза были не просто подруги, но даже в каком-то смысле сестры.
К счастью, в тот день, когда они встретились — одной было две недели, другой — три месяца, они сочли друг друга очень симпатичными и сразу же подружились, что далеко не всегда бывает с сестрами.
— Представь, если бы ты оказалась мерзкой девчонкой и мы бы все время ссорились! Или подлизой и врушкой, — говорила иногда Элиза.
