— Не согласен, — встрял Бабарский. — Я, к примеру, не то что лошадь, даже собаку бродячую не пнул ни разу в жизни. Хотя все они блохастые твари, а блохи разносят заразу.
— Я тоже, — добавил Бедокур. — В смысле, не зараза блохастая, а насчет собак. Бить животных — плохая примета. Это вам даже начинающая ведьма скажет.
— Собака может укусить, — промямлил Галилей, попыхивая трубкой. — Меня однажды пыталась, но я спугнул ее щепоткой свуи.
— А лошадь может лягнуть, — ляпнул алхимик и тут же укорил себя за длинный язык.
— Что, Мерса, не любишь животных? — медикус театрально покачал головой. — Не ожидал от человека столь прогрессивных взглядов. Это самый настоящий флукадрук.
— Какой же ты злой, Мерса, — тоненько хихикнул ИХ, старательно вытирая руки льняной салфеткой.
— Алхимик, ипать-копошить. — Квадрига блаженно прикрыл глаза. — Я всегда с подозрением относился к людям, которые проводят жизнь возле атаноров. Надышатся всяким, потом идеи распространяют.
И пыхнул вихельным выхлопом.
— Я люблю э-э… животных, — покраснел Мерса.
— Я видел, как Энди ел рагу, — припомнил Бедокур.
— Мерса, это безнравственно, — продолжил изгаляться Хасина. — Если ты действительно любишь животных, зачем поглощаешь их трупы? Почему тебя не тошнит?
— И ботинки кожаные таскаешь, — въедливо добавил ИХ. — А еще ремни и перчатки.
— И цапу кожаную надевал, когда холодно.
— Мерса, ты — лицемер.
— Мы обсуждали телесные наказания, — хмуро ответил Энди.
Он догадывался, что над ним подшучивают, и старательно гасил подступающее раздражение.
— Можно подумать, тебя никогда не пороли.
— Кстати, да, Мерса, ты бунтуешь просто так или тяжкие воспоминания гнетут?
— Я э-э… не бунтую.
— Уже не важно, — отмахнулся Хасина. — Тебя пороли?
— Расскажи, как это было?
— Участвовал в каком-нибудь мятеже?
— Или на мелком воровстве спалился?
— Ни на чем я не палился, — отмахнулся Энди. — А пороли меня всего один раз э-э… в молодости э-э… когда я работал учеником алхимика на Герметиконе.
— И сильно сей опыт помешал тебе в жизни, месе карабудино?
Алхимик наконец понял, что обрадованные возможностью развлечься друзья просто так не отстанут, и перешел в контратаку:
— Альваро, никак не ожидал, что ты э-э… убежденный сторонник телесных наказаний. Это разве не флукадрук?
— Когда-то я считал телесные наказания несомненным доказательством человековской дикости, но с течением времени понял, что в этом инструменте заложен определенный смысл, — важно ответил Хасина. — Тщательно и беспристрастно проанализировав доступную информацию, я убедился, что в некоторых случаях подобное воздействие необычайно эффективно. Ты, Мерса, не медикус, но наверняка слышал аксиому, что яд в разумных дозах оказывает положительный эффект. — Альваро с наигранной печалью оглядел офицеров. — Человеки несовершенны, говорю вам как сторонний и нейтральный наблюдатель, человеков следует улучшать.
