Сушин был как всегда в кабинете. Он спал на диване, который похоже, не так давно там появился. До отлёта его ещё не было. Стол был завален бумагами. Недопитый стакан чаю стоял на подоконнике. Николай подёргал Алексея за плечо.
— Держи бумажку, Лёша.
— А, Коля, привет. Давно приехал? Что за листик?
— Заверения, что ребята которые на нас напали в Берлине работают на армию.
Алексей потер глаза. Потом посмотрел на бумажку.
— Это серьёзно. Блин. И неприятно – это факт. Поехали к Ксенофонтову.
— Сейчас, я только с Аршиновым переговорю.
— А его нет. Бегает как заводной по больницам, ищет твоего Василия. Приедет к вечеру. Так что поехали
— Подожди, а что у тебя по письму из Москвы в Берлин?
— По линии Наркомвнешторга нет ничего. А в армию лезть не разрешают. Скорее всего, оно по армейской линии и пошло.
Ксенофонтов послушал Николая, а потом вышел. Через пару минут в комнату вошёл незнакомый молодой парень и пригласил пройти. Через три двери был кабинет Сталина. Товарищ Сталин был такой, каким его показывают в фильмах, только значительно моложе. И глаза добрые-добрые.
— Здравствуйте, товарищ Николай, — с ощутимым акцентом сказал он. — Мы наслышаны о ваших успехах. Впрочем товарищ Сергей тоже хорошо и успешно работал и сильно нам помогал. Я надеюсь на такое же плодотворное сотрудничество. Расскажите пожалуйста о результатах вашей поездки.
Николай вкратце повторил общие выводы расследования.
— Значит, вы считаете, что это может быть согласованная операция военной разведки товарища Троцкого?
— Судя по небольшой сумме кражи можно подозревать и деятельность одиночек. Но для того, чтобы решиться на наше физическое уничтожение, необходима санкция сверху. Или из Москвы, или из верхушки резидентуры в Берлине.
— Иван, — обратился Сталин к Ксенофонтову. Ты сможешь доказать причастность Эйсмонта к этой операции?
— Нет. У нас только показания Френкеля, а они не будут приниматься в расчёт. Начнётся расследование и в конце концов дело сведут на пару технических работников, которые сговорились за спиной у руководства.
— А вы, Николай, сможете доказать участие военных в этом деле?
— Нет. Я бы на их месте всё отрицал, на худой конец сказал, что перепутали машины. А ссылка на немецкие документы только ухудшит дело.
Сталин задумчиво вертел в руках карандашик. Было видно, что аргументацию он воспринимает и внутренне соглашается. Более того, скорее всего, это он всё давно продумал, а слова присутствующих просто подтверждают его мысли.
