В том же зале был паланкин поменьше из желтого яхонта, и в нем маленькая тахта из бадахшанского рубина[20] для отдохновения. Покрыта она была коврами, расшитыми жемчугом, и усыпана благовониями. Рядом стояли два прекрасных кувшина, украшенных жемчугом и алмазами. На них изумрудами и яхонтами изображены были липа мужчины и женщины; если бы вы увидели их, сказали бы, что они живые. Так украшены были ее покои, а также велела она дивно разукрасить сад.
Там стояли серебряные и изумрудные деревья, на ветвях которых вместо плодов висели драгоценные камни, клянусь вам, своей зеленью и желтизной так похожие на настоящие, что казалось, будто вы попали летом в сад или райские кущи.
Посреди сада стоял дом, в котором могли пировать четыре тысячи человек и прекраснее которого невозможно было представить. Посередине находился бассейн с розовой водой, а бассейн окружали золотые драконы, из пасти которых лилось вино, наполнявшее сосуды и чаши. Весь путь от дворца Зава до дворца Маврид был устлан греческими и китайскими тканями, и вдоль дороги стояли слуги и рабы, державшие в руках золотые курильницы с алоэ, мускусом и амброй.
Шли царицы, и дорогу им указывала сама царица Маврид. Царицы вошли и воссели на яхонтовый трон, и возложила Маврид на голову Арзут алмазный венец. Вокруг расположились четыре тысячи красавиц. По одну сторону сидела тысяча жен и дочерей вельмож. Маврид осталась стоять.
Затем Зав ввел царей, и сели они на изумрудный трон. Маврид обратилась к своему супругу: «От меня брату моему, царю Мисри, передай, что не смогу я пока оказать ему достойные почести, не вступила я еще в права хозяйки. Пусть он меня извинит, что не посадила я его, льва, рядом с солнцем, и возложи на него венец, как положено, своими руками, ибо робею я и не могу подойти туда».
Подошел Зав, передал все Мисри и возложил венец. Встал Мисри, спустился с трона, поклонился [Маврид] до земли и сказал: «Благословенны те, от кого пошли такие исполненные всех добродетелей и сладости плоды, счастлив тот, кто удостоится служить вам до самой смерти. Мы же недостойны и малой толики твоей скромности. Зачем, о светило, ты оказываешь нам столько милостей, ведь мы и десятой доли того не заслужили и не сможем за всю жизнь отплатить тебе даже за одно слово!»
Все сели на свои места. Принесли дивные яства, которым не было числа, явились многие музыканты и певцы, и начался знатный пир, подобного которому не видело око человеческое, и длился он до вечера. Когда зашло солнце, принесли на золотых блюдах множество драгоценных камней и жемчугов и одарили тысячу египетских вельмож — каждому дали по золотому блюду с самоцветами — и триста незнатных облачили в парчу. Встала сама Маврид и выбрала девять луноликих и искусных певиц и музыкантш и поставила их перед золовкой, сказала она так: «О ярчайшее из всех светил и знатнейшая из знатных, растапливающая мою печаль, освещающая сердце! Прими сей дар, быть может, во время пиров, когда они будут петь и играть, напомнят вам обо мне».
