Спросил я тогда царя Нушревана: «Обрадовать или запугать хочет нас морской царь силой Барзина? Если восхваляют они его, желая породниться с нами, то невесты у нас нет, чтобы за него выдать и Желтую скалу дать в приданое; а если их намерения враждебны, то силой своего сына им нас не запугать! Клянусь тобой, царь, сыну твоего визиря еще нет двух лет, но уже сегодня, я думаю, он превосходит Барзина. Может быть, в Морском царстве богатыри в диковинку и потому они дивятся Барзину, а в твоих владениях двух-трехлетние младенцы льва за хвост утащат. Что за негодное должно быть войско, чтобы не могло противостоять одному человеку! Сегодня зададим послам пир, а завтра пошлем ответ».
В тот день стало больше не о чем говорить, и сели пировать. А на другое утро вот какой ответ передал царь Нушреван: «До сего времени не знал я, что на ту скалу кто-то другой, кроме меня, имел право. Теперь, раз ты заговорил о ней, я тебе отвечаю: из-за этой скалы ни дружить с тобой, ни враждовать я не намерен. Скала — и скала. Россыпь на ней алмазная или пристанище дэвов и каджей — тебе и сыну твоему до нее нет дела! Если нет у меня сына и я добрый человек, это не значит, что я поступлюсь своими землями».
Отбыл тот человек и вскоре явился с дерзким наказом от самого Барзина: «С любезными речами обратился к тебе мой отец. Я о том не знал и сам не намерен вести с тобой дружелюбные беседы. Как приду в твои владения, будет видно — уступишь или нет. Я не стану тайно подбираться, подожду, сколько тебе угодно. Подготовься как следует, и, когда луна обновится единожды или дважды, жди моего прихода».
Как услышал такие дерзкие речи Нушреван, раздосадовался, но что он мог сказать! Он тоже передал ему вызов. Начали обе стороны готовиться. Жаловались воины царя Нушревана: «У нас нет богатыря, равного Барзину, как же нам быть?» Я говорил им: «Негоже вести себя так. Лучше каждый пусть позаботится о том, чтобы враг не видел вашей трусости. Ибо воин, однажды побитый врагом, ни на что больше не годен, я это по себе знаю».
Начали все искать оружие и весьма тревожились о том, где и как раздобыть его. Многие жители даже незнакомы были с боевым оружием, а не то что имели его! А у тех, кто сохранил его, оно давно заржавело и ни на что не годилось. Я доложил царю: «Вооружение ваших воинов и доблесть их таковы, что я предпочитаю не быть свидетелем предстоящей битвы, позвольте мне удалиться». Засмеялся царь: «Нас ты хочешь осрамить или сам трусишь?» Я отвечал: «Клянусь твоим солнцем, лучше вам не вступать в бой, иначе не уцелеет даже тот, кто потом расскажет о случившемся, ибо оружия у вас нет, а у кого есть, ни на что не годится». Тут царь воскликнул: «Разве у наших отцов и дедов не было оружия?» Приказал Нушреван открыть старые хранилища и вынести оружие. Оттуда вынесли столько превосходных доспехов, что глаза мои не видели больше и лучше. Спросил меня царь: «Нужно ли больше этого воину в битве?» Я сказал: «Более этого не надобно, но досадно, что воины не умеют им пользоваться». Велел мне царь снаряжать войско, а визирю приказал распределить оружие. Разделив оружие и коней, воины начали вооружаться и облачаться в доспехи. Мне приходилось учить самого царя и всех его людей, как надевать доспехи. Визирь и те, кто был постарше, были обучены ратному делу, но за долгие годы мира и покоя забыли его и они.
